Сергей Шведов: Грозный эмир

– Ты получишь все, что пожелаешь, Андроник, – расплылся в улыбке барон. – Неужели ты сомневаешься в старом товарище?

– Сомневаюсь, благородный Ги, – усмехнулся даис. – Ибо сомнение – мать успеха. Доверчивые в этом мире долго не живут.

Благородная Констанция ужаснулась, увидев неприступную твердыню на вершине горы, но, попав внутрь замка, она изменила свое мнение о нем. Надо отдать должное арабам, они понимали толк в удобствах. Суровый по виду Ульбаш обладал всеми необходимыми качествами, чтобы понравиться самой привередливой женщине. То же самое можно было сказать о его владельце. Констанция помнила Глеба де Лузарша юным улыбчивым шевалье, о ловкости и хитрости которого в свите ее отца, короля Филиппа, ходили легенды. Барону де Руси уже перевалило за сорок. Это был рослый, широкоплечий человек с сильными руками и жестким взглядом синих глаз. Внешне благородный Глеб выглядел даже моложе своих лет, но улыбка, казалось, навсегда исчезла с его словно бы одеревеневшего лица. Констанция напомнила ему о давнем знакомстве, но барон, похоже, не признал в располневшей тридцатипятилетней женщине прежнюю хохотушку. Во всяком случае, на ее сердечное приветствие он отозвался сухим поклоном, после чего оставил свою гостью на попечение служанок. Возможно, Глеб полагал, что благородная Констанция нуждается в отдыхе после трудного путешествия, но графиня расценила его поведение как невежливое, о чем не замедлила поведать дамам своей свиты. Однако Франческа и Элоиза не нашли в поведении барона ничего предосудительного и в ответ на ворчание сеньоры обменялись недоуменными взглядами. Впрочем, обе девушки были слишком молоды, чтобы с первого взгляда оценить достоинства и недостатки мужчины.

– По-моему, ты не права, благородная Констанция, – возразила Франческа графине, – Просто наше внимание привлек другой человек. Его мы оценили. Во всяком случае, за Элоизу я ручаюсь.

Обе девушки принадлежали к благородным нурманским родам, но, к сожалению, не могли похвастаться богатым приданным. Констанция взяла на себя заботу о двух сиротах и теперь почти жалела о своем великодушии. В Италии графине казалось, что стоит только ступить на землю Антиохии, завоеванную ее доблестным мужем, как все благородные бароны и рыцари сочтут за честь преклонить перед нею колена. Действительность оказалась куда более суровой, чем это мнилось Констанции. Венецианский неф, на котором графиня и ее свита отправились покорять Восток, подвергся нападению византийского флота. Абордажные крючья уже впились в борт обреченного на заклание судна, когда в ход морской битвы, не сулившей нурманам ничего хорошего, вмешались какие-то люди. Констанция пережила несколько неприятных минут, и это еще очень мягко сказано. Византийцы перебили едва ли не всех ее шевалье и сержантов, пытавшихся защитить свою сеньору. На графине загорелась одежда. От ожогов ее спас незнакомый молодой человек, сорвавший с нее пелиссон и разодравший в клочья котту из шелка. Благородная Констанция, дочь короля Филиппа и вдова благородного графа Боэмунда оказалась практически голой среди впавших в неистовство мужчин, резавших друг друга с редкостным усердием. При одном только воспоминании об этом жутком событии графиню бросило в дрожь, и она не удержалась от новой реплики:

– Этот шевалье де Гаст редкостный невежа!

– Благородный Базиль спас тебе жизнь, сеньора, – заступилась за синеглазого руса Франческа.

– Он мог просто облить меня водой!

– Греческий огонь горит даже в море, благородная Констанция, – мягко пояснила расстроенной графине Элоиза. – Представьте, что стало бы с вашей прекрасной кожей, если бы ее опалил огонь.

Констанцию передернуло. За время, когда Базиль переносил ее из горящего нефа на свое судно, она вдоволь насмотрелась на обгорелые трупы, плавающие вокруг. О белой коже Элоиза упомянула не случайно. Дамы воспользовались любезным приглашением сенешаля Алдара и посетили баню замка Ульбаш, дабы смыть с себя дорожную пыль. Огромные деревянные лохани, наполненные горячей водой, без труда вместили в себя прекрасных гостий. Служанки усердно принялись за дело, приятно удивив графиню своей расторопностью. В замке барона де Руси, похоже, тщательно следили за чистотой тел, что не было типично для Европы.

– Хотела бы я знать, где находится ваш колодец?

– В замке нет колодца, сеньора, – отозвалась служанка.

– А где вы берете воду?

– Она поступает по глиняным трубам прямо в баню, здесь мы ее кипятим в котле и добавляем в дубовые лохани по мере надобности.