Александр Ралот: Сказ о внеземных покровителях

– Скажите, пожалуйста, уважаемый профессор пару слов о вашем августейшем ученике. Только прошу Вас честно, без прикрас. Только правду.

– А какие могут быть сомнения. Отрок сей нас всех превосходит. Ему бы опыт взрослого человека, и тогда его смело можно был бы считать – гением». Ежели вы милостивый государь, усомнились в моих словах, то извольте поговорить с господином Соловьевым, он преподает наследнику историческую науку. Скажу вам без утайки и какой-либо лести, следующее. Хотя бы один раз в десять лет мне удавалось подготовить студента, равного по развитию князю Николаю, то я посчитал бы, полностью исполненной мою профессорскую задачу.

– Вы не лукавите– спросил историка неизвестный.

– Нет – коротко ответил Соловьев.

Иннокентий про себя улыбнулся и потер руки, но так, чтобы этого, никто не заметил.

Дружная четверка опять сидела в полюбившемся общепите на набережной Копенгагена.

– Ну, что скажешь «Тринадцатый», мой – то, растет, успехи делает. На вот почитай газеты. – Иннокентий протянул собеседнику пачку российских и датских газет.

– Ну и что, еще не вечер. Я, между прочим, на всякие мелочи не размениваюсь. И вообще, чего ты заладил – Тринадцатый, да, Тринадцатый. Это я там, ну ты знаешь, где под номером числюсь, а здесь на земле меня между прочим Артемием Трастом кличут и по документам, я милостивый государь – ингерманландец. Понятно.

Так, что изволь меня человеческим именем величать. Я вообще, из потомственных дворян, так, что могу, если, что и на дуэль вызвать. Хотя конечно, это уже перебор будет. Ты же, тьфу, чуть не помянул в суе, имя твоего начальника – бессмертный. Какого же лешего тебя на дуэль вызывать.

– Мальчики, хватит ссориться. Это все у вас еще впереди. – Лана кокетливо передернула плечиками. Вы вот посмотрите лучше на нас, живем, можно сказать, душа в душу. Черт меня задери, неправильное слово вылетело, как-то по-людски. Ну не важно, у меня ее нет, у Хельги наверное есть, ну в общем, берите пример с нас. Результаты подводить пока рано. Пусть наши подопечные растут, ну, а мелкие пакости, так куда же без них. Это уж каждому нашему подопечному, как полагается.

Она при рождении получила имя – Дагмар. Девочка была уже четвертым ребенком семье принца Люксембургского. В отличии от прелестных датских сказок, детство маленькой принцессы безмятежным не было. Ее родина Датское королевство, потеряло в результате войн с Наполеон-Норвегию, а с нею и большой флот. В год рождения девочки была страной весьма бедной. В добавок к этому в 1848 году произошло восстание в области – Голштиния, в те годы входящей в состав ее королевства. Отец девочки, как и любой мужчина королевских кровей, отправился в поход, усмирять восставших. Затем служил простым командиром обычного Конно – Гвардейского полка. Дочка тем временем, быстро росла. Ребенка интересовало все, и живопись, и музыка, и танцы. Чуть позже она увлеклась изучением социологии и политики. Важнейшей задачей для любой принцессы того времени было замужество за «ровней». Дагмар, прекрасно понимала, ее брак станет результатом большой политики. Увы, она не вольна в своих сердечных привязанностях и не может выйти замуж по любви. Тем не менее она совсем не чувствовала себя обделенной в этом отношении. Дагмар от всей души радовалась за свою старшую сестру Александру, которую выдали замуж за наследника британской короны принца Уэльского Альберта Эдуарда. вот вот придет и ее очередь. Луиза – София – Фредерика – Дагмар, была почти с пеленок обручена с Цесаревичем Николаем Александровичем, старшим сыном русского императора Александра Второго – Освободителя. Обручение считалось в ее стране величайшею честью и знаком Божьей воли. Для маленького европейского государства дружеская рука и защита мощного союзника в лице огромной России представлялось величайшим благом. Девочка старательно и упорно учила жутко трудный русский язык. Пыталась постичь и понять обычаи православной церкви. Заучивала наизусть молитвы и совершенно непроизносимые, но обязательные русские отчества. Летом, как обычно, молодой великий князь проводил на Балтике. Он жил летом в поселке Гапсала, а отправился в белокаменную, на коронационные торжества. В следующие два года ездил в Нарву, Ревель и Гельсингфорс. В сентябре 1859 года его провозгласили совершеннолетним, и в тот же день он торжественно принес присягу на верность службы отечеству. По завершении всех этих торжеств, отец позвал цесаревича в свой кабинет.