Стивен Кинг: Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

– МОЖЕТ БЫТЬ, СТОИТ ПОПРОБОВАТЬ СОЙТИ С РЕЛЬСА ЗДЕСЬ, – задумчиво произнес Блейн, но под кажущимся его спокойствием Роланд уловил нотки неистовой ярости.

– Может быть, – отозвался стрелок безразличным тоном.

Но на самом-то деле Роланду было вовсе не безразлично, и он понимал, что компьютер способен, проанализировав голос, проникнуть в истинные его чувства, – Блейн сообщил им, что располагает всем необходимым для этого оборудованием, и хотя Роланд не исключал и такую возможность, что компьютер способен солгать, в данном случае у него не было никаких причин для сомнений. Если Блейн уловил хотя бы малейшую напряженность в голосе стрелка, игра, вероятно, уже закончилась. Блейн – чертовски умная машина… но все-таки он машина. Вряд ли он способен понять, что человеческие существа иной раз решаются на поступки, против которых восстают их чувства и разум. Если, проанализировав голос стрелка, Блейн учует какие-то признаки страха, он скорее всего решит, что Роланд блефует. А такая ошибка может стоить им всем жизни.

– ТЫ НАХАЛЬНЫЙ И ГРУБЫЙ, – сообщил неожиданно Блейн. – С ТВОЕЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ, ЭТО, МОЖЕТ БЫТЬ, И ИНТЕРЕСНО, НО У МЕНЯ ЕСТЬ НА ЭТОТ СЧЕТ СВОЕ МНЕНИЕ.

Эдди не на шутку перепугался. Беззвучно, одними губами, он прошептал: « Что ты ДЕЛАЕШЬ? », но Роланд не обратил на него внимания; противостояние его с Блейном, похоже, достигло уже высшей точки, к тому же он прекрасно понимал, что делает.

– О-о, я могу быть еще грубее.

Роланд из Гилеада снял руки с колен и медленно поднялся с кресла, выпрямившись в полный рост. Он, казалось, стоял в пустоте, широко расставив ноги, уперев правую руку в бедро и держа левую на сандаловой рукояти револьвера. Он стоял так, как ему приходилось стоять много раз – на запыленных улицах сотни забытых селений, в каменистых каньонах, щедро обагренных человеческой кровью, в не поддающихся исчислению темных салунах, где всегда пахнет горьким ядреным пивом и застарелым, слегка подгоревшим жиром. Для него это была просто еще одна стычка с очередным противником на еще одной темной пустынной улице – и не более того. Но и этого было достаточно. Это кхеф, ка и ка-тет. Эти стычки, которые всегда были и будут, являлись сутью всей его жизни – той осью, вокруг которой вращалось его ка. То, что на этот раз, в этой схватке, вместо пуль будут слова, не имело значения; все равно битва ему предстоит не на жизнь, а на смерть. Витавший в воздухе запах смерти ощущался столь же отчетливо и определенно, как запах взорвавшегося болотного газа. А потом, как всегда, накатила волна боевого запала… алой ярости, поглощающей все… и Роланд весь преобразился. Он как будто шагнул за пределы возможного и перестал быть таким, каким они его знали.

– Я могу обозвать тебя бесчувственным, пустоголовым, взбалмошным и заносчивым механизмом. Я могу обозвать тебя глупым, безмозглым созданием, чей рассудок не более чем завывание зимнего ветра в дупле мертвого дерева.

– ПРЕКРАТИ.

Роланд продолжал говорить тем же спокойным и невозмутимым тоном, не обращая внимания на реплику Блейна:

– Но, к сожалению, я не могу тебе выдать по полной программе и нагрубить как положено, поскольку ты всего лишь машина… как говорит Эдди, «железка».

– Я НЕ ПРОСТО КАКАЯ-то ТАМ…

– Я, например, не могу обозвать тебя хренососом, потому как у тебя нет ни рта, ни того, что сосут. Я не могу, например, сказать, что ты гаже самого гадкого попрошайки из тех, что когда-либо ползали, пресмыкаясь, на брюхе, в сточных канавах самых грязных и мерзких улиц на свете, потому что даже такое отребье все-таки лучше тебя; у тебя нет колен, чтобы ползать на них, но даже если бы они у тебя и были, ты все равно бы не встал на колени, потому что тебе незнакомо само понятие о таком человеческом недостатке, как жалость. Я не могу даже послать тебя по матери, потому что у тебя ее не было.

Роланд умолк на мгновение, чтобы перевести дух. Эдди, Сюзанна и Джейк затаили дыхание. От гробового молчания Блейна в воздухе вдруг стало душно.

– Но зато я могу сказать, что ты бессердечное существо, вероломное и не заслуживающее доверия. У тебя был единственный друг, Патриция, и ты хладнокровно позволил ей покончить с собой. Ты – трус, который получает удовольствие, мучая одураченных и запутавшихся и убивая невинных, растерянный болтун, большой механический гоблин, который…

– ПРЕКРАТИ, Я ПРИКАЗЫВАЮ, ИНАЧЕ Я ВСЕХ ВАС УБЬЮ. СЕЙЧАС ЖЕ.

Глаза стрелка вспыхнули синим огнем, таким диким, таким неистовым, что Эдди невольно отпрянул. Сюзанна и Джейк аж рот открыли от изумления.