В семействе Безбожных был домашний питомец, но не кот или собака, которые просто не выдержали бы детей писателя, а черепаха, которая выдержит все.
— Хорошо, — Богдан схватил девушку за руку и с силой повел ее на кухню, где находился террариум, в котором обычно и спала их черепаха. — Давай поговори с ней, — указывая на существо с панцирем, произнес разгневанный мужчина.
Белоснежка наклонилась к стеклу и принялась с любопытством наблюдать за красноухой черепахой.
— Что вы хотите, чтобы я у него спросила?
«Отлично» подумал писатель «Пол она угадала, но разве это о чем–то говорит?».
— Скажи мне, как его зовут, — руки Богдана были сложены на груди. Сейчас он напоминал строгого преподавателя, который принимает у студентки зачет.
— Его имя Камешек, — с улыбкой на лице произнесла девушка, но ее улыбка быстро исчезла, когда она увидела, как смотрит на нее Богдан.
Лицо писателя излучало ярость и гнев:
— Его зовут Шекспир, я так назвал черепаху в честь любимого драматурга. А теперь я вызываю скорую, — писатель по правде стал набирать номер экстренной службы и слезы девушки больше не могли его остановить.
Через полчаса приехала белая машина с двумя крепкими санитарами, а девушка все говорила, что она Белоснежка и что папа у нее король, поэтому двое бравых ребят в белых халатах просто вкололи ей снотворное, и погрузили в свой автомобиль. Нельзя сказать, что Богдан не переживал, девушка сильно запала ему в душу, и он просто не мог выкинуть ее из своей головы, но и поверить в ее слова он тоже не мог. Как и многие люди в его возрасте, писатель просто перестал верить в чудо, с тяжелыми думами около двух ночи он лег спать.
Во сне Богдану приснились его герои, персонажи которых создало его воображение. Они окружали писателя. Кто–то был с простреленной головой, кто–то с полосками от лезвий на вене, а кто–то без половины туловища, что отнял скорый поезд. Все его герои были мертвы, и эти мертвецы направлялись к своему создателю. Они что–то говорили, но писатель не мог разобрать их слов, ведь рот их был забит песком, который с каждым новым словом летел в Безбожного. Когда от героев книг до писателя оставалось меньше метра, Богдан проснулся. Этот жуткий сон писатель хотел скорее забыть, он пошел на кухню, готовить завтрак своим детям и заодно себе сделать кофе. Белоснежка все не покидала его головы, но теперь благодаря сну, она отошла на второй план, пока на кухне не появился Андрей:
— Доброе утро, папа. Доброе утро, Спартак, — произнес мальчик, обращая вторую фразу к террариуму в котором сидела их черепаха.
Сначала Богдан ничего не понял, он все также стоял у плиты, как вдруг в его голову пришла одна безумная мысль.
— Как ты назвал Шекспира? — с горящими глазами спросил у сына писатель.
— Спартак, мне не нравится кличка Шекспир, вот Спартак это другое дело, он начал восстание рабов, а что сделал твой Шекспир? — с неким презрением произнес юный бунтарь.
Когда проснулись остальные дети, то оказалось, что их домашнюю черепаху каждый называет по–разному. Например, Света, называла ее Эдвардом, в честь своего любимого вампира. Максим называл ее Люцифером, ну вы сами поняли в честь кого. А Таня, называл черепашку Тормозом, из–за ее вечной медлительности. Услышав столько разных прозвищ у их питомца, писатель решил позвонить прежней хозяйке их черепахи. И вы можете представить, как он был удивлен, когда узнал, что изначально Шекспира — Спартака — Эдварда — Люцифера — Тормоза называли Камешком. Богдан был в шоке, телефонная трубка сама выскользнула из его рук, а в его голове все перемешалось. Он не мог поверить, что девушка, которую он встретил в метро, была действительно из сказки, из другого более доброго мира, но и отрицать это полностью писатель больше не мог. Взяв с собой детей, которых просто не с кем было оставить, Богдан поехал в психбольницу, куда положили его вчерашнею гостью.
— Понимаете, — начал объяснять писателю один врач. — У девушки, наверное, была аллергия на снотворное, что вкололи ей наши санитары. Поэтому сейчас она находится в коме.
От услышанного сердце Богдана сжалось, а на глазах чуть не выступили слезы. Оказавшись в палате Белоснежки, он увидел всю ту же девушку в ситцевом платье, вот только сейчас она была подключена к каким–то приборам.
— Это все моя вина, мне нужно было ей поверить, или хотя бы оставить ее у нас до утра, — произнес писатель, находясь рядом со своими детьми.
Читать дальше