Василий Баранов - Хромой бог

Мария Николаевна вылезла из троллейбуса. Тот захлопнул за ней двери. Она постояла, озираясь по сторонам. Перекинула котомки через плечо, в оставшиеся вцепилась руками и пошла. Она часто останавливалась, что б передохнуть и собраться с мыслями. Она хотела выполнить обещание данное мужу, Николаю, не плакать, быть сильной. Но это не получалось. Слезы текли по щекам.

Я должна, должна. Толика бы не расстраивать. Ему и так тяжело. — Крутилось в голове. Ей указали, как пройти в хирургию. Вошла в холл. Тут лежит ее сыночек, ее мальчик. Забралась на третий этаж. Отыскала палату. Остановилась у дверей. Номер какой нехороший. Тринадцать. Не счастливый. Открыла дверь, вошла. Ее Толик и второй парень сидели на своих постелях, разговаривали и смеялись.

— Что, Алексей, здорово Роман нас за один прием вылечил. Без него пропали бы. Как заново родились. Приеду домой к мамке…

— Толя! — Мать сбросила сумки и бросилась к сыну.

— Мама! — Анатолий приподнялся навстречу матери.

Она обняла его. Заплакала.

— Толя. Толечка мой. — Обнимала его плечи, голову. Руки ее дрожали, от слез ничего не видела.

— Что ты, мама. — Толя обнимал мать, пытался ее успокоить. Господи, мама рядом. Все позади. Все будет хорошо.

— Я к тебе. Нам сказали, ты совсем плох. Ноги будут отнимать. — Слезы. Будто в ней были реки слез. Вновь полились из глаз. Одна мысль, что ее сыну причинят такую боль, что он станет калекой разрывали сердце.

— Мама, смотри, скоро ходить буду. Алесей то же неходячий был. А теперь шустро бегает. — Он руками чуть отстранил от себя мать, пусть увидит, он стоит на ногах. — Видишь, видишь, мама. У меня все хорошо.

— Вы не плачьте. Здесь хорошо лечат. — Говорил Алесей. Глядя на этих двоих. Алексею самому отчего-то хотелось плакать. Мать, сколько в этом слове.

— Ой. Вижу. Только успокоиться не могу. Мы с отцом извелись. Нам сказали, без ног ты останешься. — Мария Николаевна пыталась унять слезы.

— На поправку я мама. Все обошлось.

— Слава богу. Чего это я? Я гостинцев привезла. Все свое.

Она вновь бросилась к своим сумкам, начала вытаскивать гостинцы.

— Поедите маленько. Все польза будет. Здесь, наверно, одной кашей кормят. — Кто позаботится о ребенке, кроме матери. Никому не нужно чужое дитя.

— Нет. Кормят не плохо. Но по домашнему я соскучился. И Алексей не откажется.

— Вот, вот. Все из дома. Сальцо. Как ты любишь, подкопчённое. — Она суетилась, никак не могла прийти в себя от радости.

— А как, как лечили-то? — Спохватилась Мария Николаевна.

— Нормально. Ромка пришел и вылечил. — Такое простое объяснение.

— Ромка?

— Ну. Да. Потыкал так, этак. Мне ноги потер. Лехе по хребту двинул. Все и прошло. — Сейчас все было в прошлом и выглядело даже забавным.

— Ты чего его Ромкой называешь. Надо Роман доктора звать. — Что ж у нее сын такой нескладный. Как можно так говорить о докторе.

— Не доктор он. Просто мужик хороший. Санитаром работает. — Толик рассмеялся.

— Так простой санитар? — Мать не могла понять, как может санитар вылечить. Если врач не смог. Их же тому обучают.

— Да. Врачи отказались от нас. А Роман пришел, все в одночасье сделал.

— Отблагодарить надо. По-людски. Чего-то дать. Заплатить. Сейчас даром никто. Хоть гостинцев, денежек дать. — Весь ее жизненный опыт говорил об этом. Сухая ложка рот дерет.

— Мама, успокойся.

— Как успокойся. Надо найти его. В ножки поклонится. А вы кушайте, кушайте. Я сбегаю, отыщу его.

Она нагребла в одну сумку "гостинцев", вышла в коридор.

Ромка сидел, развалившись на стуле, и глядел на цветочек. Сосредотачивался.

— Хорошо. Совсем не плохо, смотрится. Уют и шарм.

Вошел Павел Павлович.

— Что, Рома? — Главврач печально качал головой.

— Что, Павел Павлович? — Опять ему достанется.

— Опять твои проделки. С прежним не успели развязаться. Что творишь? — Павел Павлович подсел к столу.

— Что случилось? — Роман понимал, о чем идет речь. Но желания признаваться в содеянном у него не было.

— Сам не знаешь. Опять прикидываешься. — Павел Павлович не знал, хвалит ему Ромку или ругать. — Я про Марию спрашиваю.

— Она сама просила. — Объяснение глупое, но другого не было.

— Сейчас вся больница стоит на ушах. О твоих делах и в других отделениях наслышаны. До главного врача госпиталя дойдет.

— Я не хотел. — Иногда и Боги, как простые мальчишки, оправдываются за свои проделки.

— Делать то что? Он не хотел. Не знаю. Как тебя ругать. Молодец ты. Людям помог.

— Видите. Молодец. — Роман рад похвале.