Ирина Лакина: Арабские сны

В воздухе послышался свист меча. Я прикрыла рот, чтобы не закричать. Старик тем временем в последний раз поднял голову и с ужасом завопил:

— Что с Алимшах? Где моя дочь?

— Эта подлая интриганка предстала перед судом Всевышнего две недели назад, — ответил падишах, — сегодня вы увидитесь.

В ту же секунду голова самаркандского правителя покатилась по полу, а из шеи хлынула кровь, превращая дорогой ковер из овечьей шерсти в бурое месиво.

— Первиз-бей, идем, — Джахан встал со своего трона и запахнул кафтан, — праздник продолжается.

— Надеюсь, мой повелитель, ничто более не омрачит наших мыслей сегодня.

— Напротив, мой верный кападжи, — падишах подошел к нему и по-братски похлопал по плечу, — уверен, что сегодня ночью Зулейка осчастливит тебя, заключив в свои объятия.

Первиз расплылся в томной улыбке и прищурил глаза.

— Так и будет, повелитель. Ведь вы отдали мне в жены самую прекрасную рабыню из своего гарема.

— Ты ошибаешься, Первиз-бей, — засмеялся Джахан, — самая прекрасная девушка принадлежит мне. Моя Рамаль подарок небес, свет в моем окне. Но Зулейка была драгоценным украшением нашего гарема. Береги ее. Утром я подписал указ, в котором даровал ей свободу.

— Ваша милость не знает границ, — кападжи склонился в благодарном поклоне, а я потихоньку сползла с подставки.

Слова падишаха запали мне в душу, приятным теплом разлились по моему телу. Несмотря на то, что я стала свидетелем казни, я витала в облаках от счастья.

— Госпожа, — пропел Масуд-ага, дожидавшийся меня у входа в тайную комнату, — вы увидели все, что хотели?

— Да, ага, и даже больше! — я одарила его ослепительной улыбкой и вручила золотой дирхам.

— Что же так обрадовало вас, неужели казнь предателя Фетха-Али?

— Любовь падишаха, Масуд-ага, вот что приносит мне истинную радость, — ответила я с улыбкой, не заметив, что сзади к нам приближаются Джахан и Первиз-бей, которые вышли из комнаты заседаний и вынырнули из-за угла.

Лицо Масуд-аги сразу посерьезнело, он виновато потупил взгляд и прокашлялся. Я услышала тяжелые шаги и голос повелителя и сжалась в комок. Неужели он слышал весь наш разговор? В таком случае вскроется и тайная комната, и моя слежка. Не сносить тогда мне головы. Я обернулась и, встретившись глазами с падишахом, поспешила опустить глаза.

— Рамаль, душа моя! Так значит, моя любовь источник твоей радости? — со смехом заметил он, а я облегченно выдохнула. Он слышал только мою последнюю фразу.

— Эта истина вам давно известна, мой господин, — ответила я, улыбнувшись уголками губ.

— Что ж, — он остановился и важно сложил руки на груди, — пришло время и мне доказать тебе свою любовь.

Я удивленно выгнула брови, не понимая, к чему он клонит.

— Ваша покорная рабыня Рамаль не может требовать от вас каких бы то ни было доказательств.

— Но я хочу, чтобы ты знала, — он загадочно улыбнулся, — и пусть сегодня же все в этом дворце узнают, что сердце шахиншаха Персии навсегда укрыто в тайном ларце Рамаль Хатун, а значит — мне не нужен больше мой гарем! Я приказываю начать подготовку к нашей свадьбе, а своих рабынь переселить в старый дворец, дабы они не искушались соблазном навредить моей возлюбленной из чувства зависти.

Я ошарашенно смотрела на него, не веря своим ушам. Мои губы расползались все шире, словно кто-то растягивал их за веревочки, чтобы привязать к ушам. Он высылает из дворца гарем? Неужели это победа?

— Что я слышу, мой повелитель? — я захлопала ресницами, как наивная девчонка, в душе танцуя самбу прямо на этом каменном полу — страстно и выкрикивая торжественные лозунги триумфатора.

— Мои глаза не видят никого, кроме тебя, Рамаль, — тихо заговорил он, нежно обхватив пальцами мой подбородок, — мои уши не слышат других голосов, кроме твоего, а мои губы не хотят знать иного вкуса, кроме вкуса твоих поцелуев. На что мне все женщины мира, если Всевышний подарил мне звезду со своего небосклона? Зачем мне одалиски и гурии, если мое сердце бьется ради тебя? Я сказал — и это мое слово. Ты станешь моей женой через месяц, когда новая луна взойдет на небе, соревнуясь с тобой в красоте.

Две слезинки скатились по моим щекам. Я не могла отвести от него взгляда, любуясь синими озерами его глаз, в которых навсегда утонуло мое прошлое.

— Как прикажешь, мой падишах, — пролепетала я, глотая слезы счастья.

Он наклонился и коснулся своими губами моего лба. Я замерла, вдыхая терпкий аромат любимого и пропуская через себя волну тепла от его поцелуя.