Ирина Михайлюк: Заповеди Леси

Мои отношения с Эриком были запутаны. Мы оба понимали это, но никто из нас не стремился распутать клубок.

После поездки в город мы редко расставались. И даже если у нас не оста-валось выбора, мы пользовались мысленной связью.

«Ты не представляешь, какое сегодня красивое небо», — я так привыкла к его голосу у себя в голове.

«Отчего же. Но сегодня у меня вместо неба потолок дома Елизары. Я обе-щала помочь ей. Ты скоро вернёшься?»

«Как только выполню поручение Ярослава».

Что касается Ярослава, то он тратил своё драгоценное время на то, чтобы найти способ спасти меня. Одну неделю ему даже удалось заразить меня своей идей, я почти поверила, что неизбежного можно избежать. Но после многочасо-вого, бессмысленного изучения старых фолиантов я сдалась. Да и Елизара гово-рила, что у меня нет особого выбора. Если я не приму решение в это полнолуние, то лес убьёт меня потом.

Но для Ярослава это не значило ничего, он не верил в то, что выхода нет. И со временем его поведение стало напоминать мне помешательство. Он был одер-жим одной идеей и не собирался отказываться от неё.

С того момента, как он показал мне свои воспоминания, моя привязанность к нему возросла.

Только один вопрос не давал мне покоя:

— Почему Марина тогда оказалась в лесу? Она же осознавала опасность, — Ярослав был застигнут врасплох моим вопросом. Ответ явно был ему неприятен, как и любые воспоминания о том, что произошло тогда.

— Елизара. Она оказалась там из-за Елизары, из-за её долбанного экспери-мента.

Я больше не спрашивала его об этом, мне не хотелось лишний раз трево-жить старые раны.

Он заботился обо мне, и это было невероятно трогательно. А я в свою оче-редь заботилась о нём.

Моя забота не могла излечить его душу, но она могла помочь ему обрести хотя бы временный покой.

И чем больше Ярослав проводи со мной времени, тем спокойнее он стано-вился. Он даже стал улыбаться, не иронично, не издевательски, а искренне.

Было непривычно слышать его смех, но он оказался на удивление прият-ным.

Ярослав был против наших с Эриком отношений. Он слишком серьёзно воспринял роль старшего брата и старался всячески оградить меня от дурного, как ему казалось, влияния. Возможно, потому что наши отношения напоминали ему его собственную историю. И он боялся такого же финала для меня. Может быть, Ярослав просто ревновал, ему так не хватало друга, которому он мог бы дове-риться. А теперь, когда я стала почти таким другом, ему приходилось делить меня с другим.

Я склонялась к тому, что обе причины были источником неприязни Яро-слава.

Он пару раз приходил к нам с Эриком домой, и тогда из его рта рекой лился сарказм. Эрик выдерживал общество моего брата максимум десять минут, а после выходил на улицу. Поразительно, ведь раньше они были почти друзьями. Я встала между ними клином.

— Мне не нравится, что ты с ним живёшь.

— Зато меня всё устраивает.

— Ты такая упрямая.

— Фамильное сходство.

Иногда наше общение походило на дуэль. Кто окажется более остроум-ным? Но схожесть характеров сближала нас.

Упрямство, вспыльчивость и честность — вот, что нас объединяло. Правда, последнее сходство у Ярослава проявлялось только по отношению ко мне.

Я наконец-то познакомилась со стаей. Всего их было двенадцать. Они были такими разными и не похожими, но у каждого была своя история, отчасти перекликающаяся с судьбой Ярослава. Он выбирал только тех, кто натерпелся от жизни сполна.

Крис, Антон, Алексей, Григорий, Вячеслав, Иван, Лео, Андрей, Адам, Лука.

Многие из стаи отнеслись ко мне не слишком доброжелательно. Они счи-тали, что я причина всего зла, происходящего с ними сейчас.

Они считали, что я довела вожака до безумия, что из-за меня он забросил дела стаи.

Но Крис был совсем другим, он стал мне другом. Самый младший из всех, он не находил себе места, он везде был лишним. Мне казалось, что даже Ярослав временами жалел, что обратил его, хотя и доверял ему во всём и полностью.

— Ты не такая, как они. Ты добрая.

Мне он напоминал ребёнка, он словно застыл в том возрасте, в котором его обратили. В психическом плане. Я замечала эту особенность почти у всех, они не развивались, они жили прошлым. Цена бессмертия — душа. Не слишком ли такая плата велика?

Эти ребята, какими бы юными они не были, каждый из них сделал свой выбор. Они лишились души, но обрели вечность.

Мне не были известны все тонкости бессмертия. До моего знакомства с Эриком я легко делила мир на белые и черные полосы, понятия добра и зла были для меня четко определены. Ну, по крайней мере, всё, что являлось частью ниж-него мира, было для меня злом.