Лоис Макмастер Буджолд - Разделяющий нож - Приманка. Наследие

– Угу, – вздохнул тот, послушно вытягиваясь на постели. – Что ж, теперь мы все дома.

Сарри и Утау ушли, пригласив вернувшихся путешественников попозже прийти к ним на ужин; Фаун с благодарностью приняла приглашение. Она устроила Дага поудобнее, поцеловала его в лоб и оставила не то чтобы дремлющим, а скорее впавшим в забытье. Фаун принялась распаковывать сумки, поглядывая на навес шатра Блуфилд, так недавно оказавшегося предметом спора.

Вот она и дома.

Только дома ли?

На следующее утро Фаун принесла Дату завтрак в постель. Это были всего лишь кидальник и чай, но сдобренные заботой, и по крайней мере заботу Даг нашел восхитительной. Хотя аппетита у него не было, он позволил Фаун уговорить себя немного поесть, а потом устроить на подушках так, чтобы можно было смотреть сквозь дверное отверстие на озеро. Поднимающееся солнце освещало Фаун, на причале стирающую их одежду. Время от времени она махала Дату рукой, и он отвечал ей тем же. Потом Фаун с охапкой мокрых вещей исчезла за деревьями – отправилась, должно быть, развешивать белье на просушку.

Даг все еще смотрел вдаль в умиротворенной апатии, когда чья-то рука решительно похлопала по боку шатра, и внутрь вошла Хохария.

– Вот ты где! Саун сказал мне, что вы вернулись, – приветствовала она Дага.

– А, Хохария! Да, мы добрались вчера к вечеру.

– Я также слышала, что ты не в таком уж хорошем состоянии.

– Бывало и хуже.

Хохария снова была одета в свое летнее платье; впрочем, и в дорожной одежде она не слишком походила на дозорную. Она опустилась на колени, потом уселась, поджав ноги, и критически оглядела Дага.

– Как твоя нога после всех нагрузок?

– Заживает. Медленно. Воспаления нет.

– Это преимущество глубокой раны и сильного кровотечения. Впрочем, после полученного тобой подкрепления Дара инфекции я и не ожидала. А рука?

Даг приподнял левую руку.

– Все еще очень слаба. – Этим утром он даже не стал надевать протез, хотя Фаун уговорила его переодеться в чистые штаны и рубашку. – Но хуже не становится.

– К настоящему времени должны были бы быть заметны улучшения. Ладно, открой свой Дар.

Даг вздохнул и распахнул перед Хохарией свой Дар. Теперь это не сопровождалось ощущением, напоминающим боль; неприятное чувство было более неуловимым, более всеохватывающим и длительным.

Хохария нахмурилась.

– Куда ты дел все то подкрепление, которое получил на прошлой неделе в Рейнтри? Теперь оно почти незаметно.

– Оно мне помогло. Но на обратном пути мы пересекли еще одну пустошь.

– Не слишком умно. – Глаза Хохарии сузились. – Далеко ли сейчас ты видишь при помощи Дара?

– Хороший вопрос. Я не пробовал... – Даг напряг свое внутреннее зрение. Чтобы обнаружить шумных внуков Мари, с криками носящихся между шатрами, можно было Даром и не пользоваться. Взрослые виделись ему как неясные контуры; в сотне шагов от шатра, в ореховой роще, ярко светилась искорка Фаун... а дальше – ничего. – Вижу на очень ограниченном расстоянии. – Пугающе ограниченном. – Я не был так слаб с тех пор, как потерял руку.

– Что ж, если ты хочешь получить ответ на вопрос «Как я поправляюсь?», то это весьма показательно. Никаких выездов в дозор, командир, до тех пор, пока твой Дар не вернется к своему обычному состоянию.

Даг отмахнулся от предостережения.

– Я же не спорю...

– И это тоже о многом говорит. – Пальцы Хохарии коснулись его бедра, пробежали по руке, по боку; Даг чувствовал ее внимательный осмотр как давление на свой Дар. – После наших с Сауном рассказов Громовержец решил, что твоему колышку место в коробке отсутствующих по болезни. Он хотел знать, надолго ли.

– Да? И надолго?

– Дольше, чем Утау, по крайней мере.

– Громовержцу это не понравится.

– Что ж, мы поговорили и об этом тоже. Насчет тебя. С тобой в Боунмарше случилось кое-что и кроме попадания в ловушку, знаешь ли.

Что-то в тоне Хохарии заставило Дата если не насторожиться, – это ему по-прежнему не удавалось, – то все же сосредоточить внимание. Даг позволил своему Дару снова закрыться. Хохария уселась на плетеной циновке рядом с постелью и обхватила руками колени, холодно рассматривая Дага.

– Ты уже очень давно служишь дозорным, – заметила она.

– Больше сорока лет. Ну и что? Каттагус ходил в дозор почти семьдесят лет, а мой дед еще дольше. Такова наша жизнь.

– А ты когда-нибудь думал о другой жизни? Более оседлой?

– В последнее время не думал. «По крайней мере до этого лета».