Мара Вульф: Возвращение ангелов [litres]

«Я уверена, что есть ангелы, которым мы, люди, нравимся» , – говорят ее руки, прежде чем убрать перья для письма со стола.

Хорошие ангелы. Очень наивная мысль, и я не хочу в это верить.

– Кассиэль случайно споткнулся о Семьясу, который должен был вот-вот меня убить, – говорю я, не собираясь приукрашивать сложившуюся ситуацию. Если бы не Кассиэль, я бы не вернулась сюда. Я бы лежала на повозке гробовщика, холодная и мертвая. На самом деле мне было все равно, насколько случайно или неслучайно он меня спас. Я жива, и это главное.

– Пойдем есть, – предлагаю я. Алессио уже давно занес продукты в дом. – Тициан уже вернулся?

«Я его еще не видела» .

Она нерешительно закрывает рукопись. С момента смерти отца сестра работает над ней, но никому не разрешает читать. Я выхожу из зала раньше, потому что знаю, насколько для нее важно, чтобы никто не знал, где хранятся эти листы. Правда, я уже давно знаю, где они. Не потому, что шпионю за Стар, а потому, что понимаю, насколько ей важна эта реликвия, и присматриваю за ней. Никто не отберет у сестры то, что она так любит.

Стар берет меня за руку, когда заканчивает свои дела, и мы вместе идем в апартаменты на верхнем этаже. Оставаясь здесь, в этих четырех стенах, я представляю себе, что мир вовсе не изменился. Я гоню мысли о завтрашнем дне прочь, и мы подходим к двери. Яркий солнечный свет совсем не проникает в окна, потому что они очень маленькие и к тому же грязные. Если бы мать видела, что мы пренебрегаем уборкой, она бы возмутилась. Но у меня есть дела поважнее, чем мытье окон. Я стучусь в дверь комнаты брата. Злоумышленника вряд ли остановит эта тонкая деревянная дверь со старой защелкой, но я настаиваю на том, чтобы Стар и Тициан закрывались, когда остаются одни. Так мне кажется, что все под контролем.

Загорелое лицо Тициана высовывается в дверную щель. Его голубые глаза сияют, когда он видит нас. Я так его люблю, что при виде брата мое сердце вырывается из груди. Ему всего двенадцать, но он увидел и пережил слишком многое для своего возраста. Когда ангелы вернулись, ему было четыре. Он и не помнит, что было раньше. Я прохожу в квартиру и обнимаю его. Тициан сразу же напрягается и неохотно это терпит. Мы не должны общаться с ним, как с маленьким ребенком. Сегодня я была так близка к смерти, что мне это дается еще тяжелее обычного. Я хочу защитить его от этой жизни. Они со Стар заслуживают лучшего.

«У тебя царапина на щеке , – ругает его Стар, когда я отпускаю брата и он направляется к сестре. – Что случилось» ?

Тициан сказал бы мне, что это не мое дело, но рядом со Стар он превращается в лапочку.

– Подрался с Паоло, – говорит он, почесывая шею. Ему надо искупаться. – Он придурок.

– Еще вчера он был твоим лучшим другом, – удивленно говорю я. Они с Паоло неразлейвода. Я распаковываю продукты, которые Алессио поставил на стол. Этого хватит на несколько дней, мне вообще не нужно было выходить на арену. Может, пойти к Нерону и попросить его вычеркнуть меня из списка? С другой стороны, я смогу отложить деньги, которые получу завтра, на побег. Но я заработаю их только в том случае, если не умру, что, в общем-то, маловероятно. А вдруг Семьяса снова будет моим оппонентом? А что, если это продуманный ход Нерона и Люцифера? Меня бы это не удивило.

– Он пытался спорить со мной о том, что ты завтра не выживешь, – раздраженно объяснил Тициан. – Притом что ты лучший боец. – В его голосе слышится гордость. Я тяжело сглатываю, прежде чем повернуться к нему лицом.

– С чего он взял? И откуда ты знаешь, что я завтра сражаюсь?

Детям было запрещено посещать арену. Я и не знаю почему. Уж вряд ли из-за того, что ангелы пытались оградить их от жестоких реалий нашего мира. Иногда я задаюсь вопросом, есть ли в других городах такие арены. Я вряд ли когда-нибудь получу ответ на свой вопрос. У Венеции нет связи с внешним миром. Мы только знаем, что в день Вторжения ангелы ворвались в разные города по всему миру. Мы сидели перед телевизором и смотрели все это представление, прежде чем трансляция была прекращена. Везде показывали серафимов, херувимов и архангелов, которых приветствовали мэры городов. В то время еще никто не знал, что они хотели стереть нас с лица земли. Тогда я поняла, что мои родители были правы. Они знали, что ангелы однажды вернутся. В течение многих лет работы с помощью сложных вычислений мой отец выявил точный день их пришествия, и именно тогда небо над нами потемнело из-за появившихся на рассвете тысяч блестящих крыльев. Это было страшно и в то же время захватывающе. В этот день мне не надо было идти в школу. Было круто, пока я не поняла, что я больше никогда не смогу насладиться этой скучной школьной рутиной. Вплоть до этого дня я никогда не думала, что родители могут оказаться правы.