Екатерина Бердичева: Художник. История первая. Рубиновое сердце (СИ)

Ковач уехал, так и не увидев закрывшегося в своей комнате господина Измирского. Но его место на стуле у двери занял Йожеф Фаркаш. Тоже мужчина высокого роста, с крепкими ногами и руками, а также наблюдательными серыми глазами.

Женщины, живущие в отеле и не занятые никакими делами, обременяющими рассудок, обязательно выкраивали свободную минутку, чтобы пройти по этажу, где жил всемирно известный эпатажный художник. Но, увидев у заветной двери охрану, они тяжело вздыхали, все же надеясь поглазеть на знаменитость хотя бы за обедом или ужином.

Фаркаш уже прочитал по десятому разу газету, сетуя, что не взял с собой детектив, когда дверь номера распахнулась, и из нее вышел граф Измирский - младший. Черными глазами с длинными ресницами, бросающими тень на светлую кожу лица, Измирский внимательно оглядел нового охранника. Потом посмотрел по сторонам. На его счастье, в коридоре никого не было. Дверь открылась пошире.

- Заходи. - Не терпящим возражений тоном приказал Иржи.

Охранник вздохнул, но подчинился.

- Садись. - Граф показал рукой на диван в гостиной.

Тот молча сел.

- Итак, тебя зовут?

- Фаркаш Йожеф, господин.

Иржи прошел мимо него раз, другой, а на третий сделал в его сторону молниеносный выпад, метя в шею. Не ожидавший ничего подобного охранник все-таки выпад отбил.

- Хорошо. - Кивнул граф. - Холодным оружием владеешь?

- Да, господин. - С удивлением подтвердил молодой человек.

- Нож с собой?

Тот кивнул, показывая в рукаве кончик лезвия.

- Очень хорошо. Раздевайся.

У охранника открылся рот, и поднялись брови.

Иржи, тем временем, распахнул окно, снял с тела рубаху, скинул ботинки и вытащил откуда-то узкий и длинный нож.

- Ну же... - прекрасные черные глаза нетерпеливо смотрели на Фаркаша. - Ты заставляешь меня ждать.

И столько в этом упреке было печали и нежности, что охранник Йожеф в одно мгновение стянул рубаху, сбросил обувь и встал перед Иржи, словно всей своей позой говоря: все что хочешь, дорогой!

Иржи фыркнул и, нырнув тому под руку, приставил к его горлу нож. И только тогда Йожеф очнулся. Невысокий граф отскочил от Фаркаша:

- Давай, мальчик, нападай!

- Я - охранник... - промямлил тот.

- И что? Разомнемся!

Граф снова крутанулся, словно в балетном пируэте, и стукнул пальцем ноги по руке, в которой охранник держал холодное оружие. Рука на мгновение онемела, и нож упал на пол. А потом, не давая сосредоточиться, ударил локтем по печени и, зайдя за спину, кольнул того ножом пониже поясницы. Рослый Йожеф этого перенести не смог и, выкрутившись, пытался длинной рукой достать верткого графа. Но тот все время уходил, прыгая, ныряя и уворачиваясь. Скоро охранник начал задыхаться. На спине Иржи выступил пот. Они кружились по гостиной уже полчаса, не сумев друг друга задеть. Но вот за спиной графа что-то упало, и он на долю секунды отвлекся. И этого хватило охраннику, чтобы дотянуться до его руки и несильно полоснуть ножом. Тут же крупные красные капли упали на драгоценный паркет. А охранник в растерянности упал перед графом на колени:

- Простите, хозяин, ради Бога! Я увлекся...

Иржи поморщился:

- Вставай. Пойдем в ванную, поможешь наложить повязку. Я виноват сам. Сноровку потерял.

И изящно пожал белыми обнаженными плечами.

"Господи, на что мужику такая красота!" - думал охранник, помогая перевязывать господину руку.

- Иди. - кивнул на дверь Иржи. - Спасибо. Завтра продолжим.

Потом обернулся к большому зеркалу и, собрав с локтя пролившуюся кровь, легко мазнул ей по стеклу. И включил воду.

Когда он умылся и отнял от глаз полотенце, то на секунду не поверил своим глазам: на месте зеркальной стены зиял темный и пахнущий плесенью проход. Помотав головой, протер лицо еще раз. Проход никуда не исчез. Ему вдруг стало жутко. Но молодость, легкомыслие и любопытство сделали свое черное дело. Одев резиновые шлепанцы, стоящие в ванной комнате и набросив на плечи банное полотенце, Иржи ступил за черту, отделяющую небытие и современность. Вниз и вверх вели сырые и закапанные чем-то коричневым ступени. Пыль всех прошедших времен на колышащейся черной паутине грязной ветошью висела вдоль стен. Граф осторожно пошел вверх, оглядываясь на белую дыру прохода. Лестница узкой спиралью закручивалась все выше. И вот, наконец, над головой засветилось отверстие выхода. Он взлетел по последним ступеням и оказался на площадке одной из башен. Осторожно подошел к выложенным по ее периметру зубцам и глянул вниз. Кругом, сколько хватало взгляда, качал в такт ветру макушками елей и сосен вековечный лес. Домов элитной застройки не было и в помине, а над головой, полнейшей неожиданностью, висела луна.