Дмитрий Гуляев: Сильное удивление

Василий Михайлович Зудин, полковник милиции в отставке и начальник Службы Безопасности агрохолдинга «Первомайский» пил чай с плюшками. А еще он сосредоточенно размышлял, что же ему теперь делать. Вчера он зашел к своему работодателю с самого утра. Тот собирался уезжать в командировку (это Зудин так назвал для себя его поездку) и надо было утрясти несколько деталей, всплывших, как всегда, в последний момент. Раньше он никогда так рано к Сергею не заходил и ни разу не видел, как тот делает свою «утреннюю гимнастику» Знал, что тот с утра занимается спортом, но не более того. А вот сейчас увидел. И увиденное ударило его по голове не хуже той монтировки. Сам Зудин обладал достаточным для оперативного сотрудника набором умений. Мог он в легкую скрутить любого преступника, пусть даже и вооруженного. Видал он и как тренируются бойцы различных спецподразделений. До них ему в этом плане было далеко, но он и не расстраивался по такому поводу. Кто-то должен кулаками махать, а кто-то и головой думать, у каждого своя задача. Но вот то, что он увидел вчера утром… Это не походило ни на бокс, которым Василий увлекался в молодости, ни на самбо, которым он занимался уже, как сотрудник органов, ни, даже, на свирепый рукопашный бой, который изучали спецназовцы. Сергей крутился в каком-то странном хороводе, который и танцем не назовешь. Он ни мгновения не оставался на месте. Казалось, что это не человек, а капля ртути, которая непрерывно меняет свою форму. Вот она медленно перетекает в одну сторону, а вот уже, непонятным образом оказалась совсем в другом месте. Только воздух свистел, рассекаемый ударами, которые Сергей наносил, казалось, одновременно во все стороны.

Вопросы, что возникли у Зудина, они в быстром темпе порешали. Потом примчался Меньшов, у которого тоже были какие-то неотложные дела, потом были недолгие проводы и суета с отъездом. В общем, закрутился тогда Зудин, не до осмысления увиденного ему было. А вот на следующее утро у него в голове и щелкнуло. Он понял, кто совершил то давнее, не раскрытое убийство. Тогда, поскольку начальство давило и требовало результата, Зудин, скрипя зубами и матерясь в голос, пошел на предложенный одним из подчиненных вариант. Нашли бомжа, который за последний десяток лет провел на воле, дай бог, пару месяцев. Освобождался, напивался и быстренько отправлялся обратно, на зону. То за мелкую кражу, то за нарушение паспортного режима, а то и за что-то, что ему менты предложили взять на себя, а он и не отказался. На воле этот человек, которого Зудин никак не мог считать нормальным, чувствовал себя крайне неуютно, а тюрьма, с ее установленным раз и навсегда распорядком, была ему вполне комфортна. Вот и согласился он, за обещанный «грев» и хорошее отношение «кума» взять на себя это убийство. К тому же, его переквалифицировали на более легкую статью. Прокурорские, на которых тоже немилосердно давили сверху, радостно на такое согласились. Дело закрыто, все довольны. Но вот заноза в мозгах у Василия Михайловича осталась. То, что он не смог это преступление раскрыть, а преступника посадить, досаждало ему, как незажившая царапина на руке. Вроде и не болит, а заденешь и морщишься.

И вот теперь он знал, кто это убийство совершил. Его еще тогда удивило странное, совершенно не объяснимое с точки зрения нормального человека, поведение преступника. Обычно, человек, совершивший преступление, не важно, по неосторожности или по заранее обдуманному холодному расчету, старается убежать или спрятаться. В отдельных, исключительных случаях – торжественно сдаться властям. Здесь же человек, только что заваливший наглухо четверых, нисколько не заботится о бегстве или сокрытии следов. Он ведет себя так, как будто он поступил совершенно правильно. Даже можно сказать – обыденно, привычно для него. И Сергей, с его какими-то средневековыми понятиями о законности, под такой психопортрет четко подпадал. Вот едет себе тихо – мирно благородный рыцарь Айвенго. Видит он дорожных разбойников и рубит их своим мечом в капусту. Не будет он после этого прятаться или убегать, для него такая ситуация нормальна и он спокойно поедет дальше. Зудин был на сто процентов уверен, что если он Сергея прямо спросит: «А не ты ли замочил тех четверых?» то тот, совершенно не смущаясь, ему ответит «Ну, да, я. А что тут такого?».

Вот и размышлял он о том, что ему делать дальше. Поднять крик «Я нашел убийцу»? И как должны власти на такое отреагировать? Ведь если признать, что он прав, то получится, что куча народу, которая тогда отправляла ни в чем не повинного человека на нары (и он сам в их числе), не просто дураки, так еще и преступники. Да и не будет никто слушать отставного мента. Дело закрыто, и этим все сказано. Попытаться самому восстановить справедливость? Задержать Сергея, доставить в милицию… Ну, во первых, он был совершенно уверен, что это не получится. Не соперник он ему совершенно. Да и потом… А кто сказал, что это будет восстановление справедливости? Ведь, по большому счету, справедливость была восстановлена именно тогда, несколько лет назад, когда Сергей увидел совершающееся преступление и пресек его так, как он это посчитал нужным. «Он убил четверых! Без суда и следствия!» Ну, это с одной стороны. А с другой… Сергей избавил общество от четверых людей, двое из которых уже попробовали тюремной баланды, а двое других явно собирались пойти по их стопам. В том, что эта четверка стала бы и дальше совершать разнообразные правонарушения у Зудина никаких сомнений не было. И резвились бы они так, пока не влипли бы по крупному и не отправились на нары надолго. Так что Сергей избавил своим поступком множество людей, нормальных и законопослушных, от встречи с неприятностями, которых они никак не заслуживали. Выходит, Сергей прав, а он, Зудин, нет? Ведь сколько раз, за время своей службы, он ловил себя на мысли, что вот этого конкретного ублюдка надо не судить «нашим советским судом – самым гуманным судом в мире» а пристрелить на месте. А еще лучше, отдать родственникам потерпевших, чтобы они его на куски разорвали…