— Хорошо, — согласилась Лена.
— Я спрошу первым, ладно? — неожиданно сказал Гарнаев.
Методист, — подумал Р.М. Пока мы нащупываем подходы друг к другу, он что-то ковырял в уме, застрял на очередном противоречии и хочет избавиться от него прямым вопросом. Только бы не сморозил глупость, после которой Лена замкнется. Нет, не должен, он совсем не по той линии идет, пусть спрашивает, хоть какая-то разрядка.
— Лена, — Гарнаев подался вперед, едва не перегнулся через стол, — будет ли коммунизм?
Господи, придумал же… Ненужный вопрос, бессмысленный и вредный.
Реакция Лены поразила Романа Михайловича. Девушка нисколько не удивилась, будто ждала именно такого вопроса, но и отвечать не торопилась, то ли собиралась с мыслями, то искала нужные слова, хотя сказать нужно было только «да» или «нет».
— Нет, — сказала она.
— Почему? — растерялся Гарнаев.
Лена не ответила, чай ее остывал, и она начала пить, отхлебывая из чашки большими глотками.
— Лена, — сказал Р.М., — давай пройдем в кабинет. Ненадолго…
Он отгородил себя от всех. Лена тихо встала и пошла к двери, Тамара проводила дочь взглядом, сказала:
— Рома, нельзя ли потом?
— Мы быстро. Отдохните пока, хорошо?
В кабинете на Романа Михайловича неожиданно обрушилась усталость, он повалился на диванчик, привычная обстановка расслабляла.
— Откуда ты знаешь, что коммунизма не будет? — спросил он.
Лена присела рядом, сложив ладони на коленях, как девушка с картины Рембрандта.
— Через несколько лет… три или четыре… все развалится. Советский Союз. И… там плохо. Люди какие-то… злые. Помню город. Похож на Москву. И какие-то улицы перегороженные. Как в кино, когда про революцию. Но это двадцать первый век. Я не знаю, почему думаю, что двадцать первый…
— Это все?
— Другие девочки тоже видели… не это, конечно.
— А почему ты решила, что это будущее?
— Ну… Я не решила. Это чувствуешь. Когда в будущем, когда в прошлом, когда в наше время. Совсем разные ощущения. Когда в будущем — зеленое такое, а когда прошлое — скорее бордовое…
— Зеленое ощущение? — с сомнением сказал Р.М. — Это как же — зеленое?
— Ну… Я не могу объяснить. Мне кажется — зеленое. Бывают разные оттенки, может, оттого, какое будущее — близкое, далекое…
— Ты кому-нибудь рассказывала об этом?
— Девочкам. И мне кажется… Вчера, когда меня привезли в больницу, ужасно болела голова, кажется, я кричала. Мне сделали укол, что-то спрашивали, и на меня вдруг напал говорунчик. Кажется, я все им выложила. Ну все-все. Потом уснула, спать хотелось смертельно, но мне казалось, я и во сне что-то рассказываю. Так что у них там, наверно, все записано…
— Состояние бреда, — пробормотал Р.М. — Вот, что у них, скорее всего, записано. А сейчас ты их чувствуешь — девочек?
— Да… Наргиз. А она — Рену. А Рена — Олю. По цепочке.
— И утром там было… ну, когда они тебя выручали?
— Конечно. Ой, знаете, Роман Михайлович, я проснулась, а он смотрит.
— Кто?
— Врач. В палате темно, а он смотрит. Потом берет за руку и говорит: «Пойдемте, Елена, вас ждут». Кавалер. А я уже знаю, кто ждет. Говорю «пошли», а встать не могу, ноги подкашиваются. Он мне руку подает, идем по коридору, а у всех, кто навстречу попадается, лица тупые-тупые. Внизу меня девочки подхватили, ну умора, все в нарядах, как в театр явились, я одна, как дурочка, в сером халате. Мама бросилась как сумасшедшая. Мы ведь еще домой заезжали — переодеться. Нас следователь вез. Это я все помню. А потом… будто упало что-то с грохотом. И покатилось. А дальше не помню. Иногда проблески какие-то, цепочка не совсем разорвалась, и я видела… Наргиз вбегает домой, а навстречу пахан ее с хулиганским видом, и сделать уже ничего невозможно, все кончилось. И Олю видела, с ней проще, ее дома обожают, господи, как кинулись целовать, и не в первый раз ведь, она всегда из дома убегает, когда накатывает…
— А что врачи, следователь? — осторожно спросил Р.М.
— Ну, это как-то само собой сделалось. Еще раньше, когда была цепочка. Не знаю… Видела только, что следователь так и захрапел на стуле, едва до кабинета добрался. Может, даже на пол свалился, почему нет? А врачи… Не знаю, что врачи. Наверно, ничего. Вспомнят еще про меня. Про девочек — нет, а про меня вспомнят. Я ведь на учете.
— И ничего нельзя сделать? — всполошился Р.М. — Они же за тобой явятся. Побег и все такое.
Лена побледнела.
— Господи, я не подумала.
— Останешься здесь, — решил Р.М. — И мама сейчас домой не поедет. Разберемся. Если нужно будет опять собрать цепочку, сможешь?
Читать дальше