Элисон Гудман: Эона. Последняя заклинательница драконов

Драконы ответили визжащим хором. Над жутким звуком поднялся звонкий вскрик Драконы-крысы, синяя переливающаяся жемчужина под его подбородком пульсировала лазурным огнем. Его зов успокоил других зверей. Она все молча наблюдали, как он опускает клиновидную голову и осторожно кладет драгоценный камень наземь между своими опаловыми когтями. Разделение дракона и жемчужины дрожью пронеслось сквозь фолиант и мою песнь, от боли утраты и надежды на глаза навернулись слезы. С тихим плачем Дракон-крыса подтолкнул сферу широкой мордой и откатил источник своей силы и мудрости на расстояние вытянутой лапы.

Я взглянула на Идо. Он сидел на корточках и пораженно смотрел, как его дракон отказывается от камня, двенадцать лет поддерживавшего их связь.

После Дракона-крысы фиолетовый Дракон-бык запрокинул голову и завыл собственную песнь боли и надежды. На нежной лавандовой чешуе под подбородком и вокруг жемчужины мерцало лиловое пламя. Бык склонил голову и, бережно опустив камень на землю, подтолкнул его вперед аметистовой лапой, пока он не коснулся синего собрата. Как только Бык распрямился, настал черед зеленого Дракона-тигра поднимать голову и петь о своей утрате. Один за другим самцы драконов взывали к их духам, привязанным к фолианту, и складывали жемчужины.

Я чувствовала, как каждый тоскливый крик отдается в фолианте, пока одиннадцать камней разноцветными вспышками пламени не улеглись в круг на вытоптанной земле вокруг помоста.

Не хватало только одной жемчужины.

Последней воззвала Зеркальный дракон. Она подняла величественную голову, в сверкающих алых чешуйках на шее и груди отразилось золотое пламя ее жемчужины, а пульсирующий вой ворвался в мою песнь, точно биение сердца. Зеркальный дракон потянулась огромной мордой к помосту, ноздри ее раздували как у лошади, а от теплого дыхания веяло коричным запахом ее силы. Темные древние глаза под изгибом тяжелых рогов затянули меня в бесконечный круговорот жизни и смерти – и долгого ожидания освобождения.

«Исправь все».

– Отдай Эоне Императорскую жемчужину, – приказал заклинатель Киго. – Живее!

Киго протянул руку, и гладкий горячий камень скатился в мою ладонь. Песнь в моей голове и на моем языке разожгла пламя в сердце яйца. Серебряная энергия раскалилась.

– Эона, ты должна отдать жемчужину Зеркальному дракону, – сказал Идо.

Но я уже знала древний путь к обновлению: он звучал в моих костях и крови.

Сначала распалить искру жизни в светящемся яйце, а потом прижать его мощь к золотому пламени в жемчужине красного дракона. И тогда я смогу выпустить хуа зверей из плена черного фолианта, чтобы они умерли и возродились.

Но едкие слова нашептывали иной путь – способ заполучить всю власть мира. «Вбери в себя все двенадцать духов драконов, – шипели они. – Забери силу, готовую возродиться, и оставь старую увядать и умирать. Забери все».

Слова Идо. Слова черного фолианта.

Зеркальный дракон задрала огромный подбородок, протягивая мне свою золотую мудрость, как когда-то на арене. Слова риги ворвались в Императорскую жемчужину, распаляя серебряную хуа в шар белого огня, что обжигал руки острыми искрами силы. Начало всего. И конец всего.

– Прощай, – прошептала я своему дракону.

И, потянувшись, прижала белое пламя к золотому. Два сферы вспыхнули и слились, волной отбрасывая мои руки прочь. Зеркальный дракон мягко дыхнула на меня корицей и рывком опустила голову, так что огромная сияющая жемчужина упала на землю. Дракон носом подтолкнула ее на место. Едва круг камней замкнулся, как золотое пламя вырвалось и понеслось от жемчужины к жемчужине, зажигая каждую сферу ярким золотым огнем.

Ожерелье богов.

Песнь во мне изменилась – из приказного шипения в призывную мелодию. Риги открыла путь для двенадцати порабощенных духов.

Киго повернулся ко мне с изумленной улыбкой.

Краем глаза я заметила размытое движение, но не успела закричать. Киго все же инстинктивно взмахнул мечом, однако Идо уже закончил свой выпад, со всего размаху вогнав длинный нож ему в спину. Заклинатель ощерился от усилий, пока проворачивал лезвие. Киго выгнулся перед ним, задыхаясь от боли. Песнь замерла в моем горле. Киго пошатнулся и рухнул на помост, но меч Кинры так и не выпустил. Белый жемчуг на моей руке вздыбился и задрожал, Зеркальный дракон протестующе взвизгнула, и ее крику вторил вой одиннадцати самцов.

– Нет! – Я упала на колени рядом с императором. – Киго!