Array Исаев Карнов - Страх святых

Едезцев было так много, что Арамон не поспевал отбиваться. С его страшного лица текла не только кровь, брызгавшая из поверженных тел, но также пот. Холодный жуткий пот, какой бывает когда ужас с отчаянием переполняют тебя, всё твоё естество через край. Тузец видел лишь то, что творилось впереди, краем глаза отслеживая всё, что творилось вокруг. Вот ему удалось уложить вражеского пехотинца, вот второго, третьего. А рядом рухнул человек, с которым он разговаривал ещё поутру, ему отрубили голову. Чья-то стрела угодила за плечо Арамона, некогда было смотреть в кого она попала. Только стало слышно, как рухнуло чьё-то тело под ногами наступающим светоносцам. Враги прибывали, их лица полные отваги внушали большой страх, всё перемешалось. Тузец потерял ориентацию и лишь отбивался, сбивал с ног, добивал каждого без разбору, умываясь хлеставшей кровью иноверцев. В его поле зрения, среди бесконечных звенящих мечей, секир и сабель на миг попал человек на коне, сбивший другого всадника. Он поднял окровавленный меч вверх, его конь, встав на дыбы воинственно, протяжно заржал.

Пехотинец не отдавал себе отчёта о том, кто это мог быть, лишь один уголок его зрительной памяти дал понять спятившему в резне мозгу, что сейчас он видел самого Снегиана, яростно рвавшегося в первые ряды беспощадной бойни. Он никогда его не видел ранее даже из далека, теперь вид бесстрашного полководца словно придал дополнительных сил, так нужных в бою. Рядом витал смертельный круговорот, падали враги, один, второй, третий, валились с ног убитые союзники, их крики и жалобные стоны закладывали уши, заставляя отдаваться головной мучительной болью.

Арамон пробивался сквозь плотную оборону противника с безумным взглядом со стиснутыми зубами, перед ним проплывали разные лица, мелькая и тут же исчезая, как исчезает туман или призраки. Умирали иноверцы, умирали однополчане, умирали одинаково, потому что смерть подобно господу богу ни делала меж ними различий.

Арамон проломил кому-то череп, прямо через шлем, прошиб кому-то солнечное сплетение, а затем он увидел то, что заслонило собой всю остервенелую битву став немного, гораздо важнее её и всего на свете. Силуэт женщины оливаемый за потом солнца так ярко, что заставлял светится её стройную фигуру по всему контуру.

Потом он совсем близко увидел светло-голубые глаза своей жены, она ласково улыбалась ему, ласково и так беззаботно. Рядом с её простым беловато коричневым платье стояли семилетний мальчик и пятилетняя девочка со светлыми как у матери волосами. Она зажала их за руки, а за ними вместо улитой кровью трупами полем битвы расстилалось бескрайнее поле высокой сочной травы. Лучи солнца ярко переливались на ней. Никто из сражавшихся светоносцев не придал значения, что один из них пронзённый сталью меча, упал вниз. Обычное дело на войне. Звон топоров и мечей сменился на треск огня с копотью удушающего дыма к поздним сумеркам. Ночью в Едезе было светлее, чем днём, она полыхала, зализывая свои раны языками горячего пламени. По её улицам носились сотни людей под знамёнами светил устанавливающих свои порядки. Город гудел целую ночь, но с приходом рассвета здесь не стало спокойнее, началось правление инквизиции, не знавшей жалости даже к собственной пастве. К вечеру Едеза пропиталась запахом жареного человеческого мяса, с её святой воли.

– Здравствуй, рад видеть тебя уцелевшим, – пожал руку Анрису, кривоносый приятель.

– Один бог знает, как мне это удалось! – устало прокряхтел усач. – Из наших, кого ещё видел?

– Видел Осагона, правда, ему в бою едва шею не своротили, но всё равно живой.

Ещё пару ребят видел, кроме Белиана, да порезанного, – ответил Леу.

– Я тоже их не встречал. Если к вечеру не объявились, значит того… Пожитки их надо поделить, чтобы не пропадали зря, – сказал брюнет, разводя костёр для жарки говядины.

– Поделим, только поедим, а то жрать хочется, хоть убейся. Вот, так кажется, целую кобылу сейчас бы и съел! – сообщил Леу отправляясь за мясом.

Вскоре под огнём зашипела большая телячья туша, её время от времени поворачивали на вертеле два человека. Ещё пятеро кружком усевшись у костра пили вино.

Смеяться и шутить никому не хотелось, все старались забыть чудовищную бойню пронёсшую сутки назад.

– А я знал, что победа будет за нами, – проговорил один из круга.

– Конечно, а как же иначе? У нас вера истинная, а у проклятых нечестивцев нет.

Потому не помог им Господь, – заметил его сосед.