Александр Етоев: Обратная сторона Земли

Звук пощечины слился со скрипом шин. Князь смотрел на косой фонарь, метнувшийся от обочины на машину, и заметил лишь промельк ладони и подавшееся вперед плечо. Щека водителя покраснела. Он хмыкнул и облизнул губы.

— Хватит, мне нужно выйти, — сказала она громко и резко.

— Ручка у тебя еще та, только с виду игрушечная. Как тебе нравится? — Шофер обернулся к Князю. — Ее спасают от смерти, и тебя же за это по морде.

— Я не люблю повторять. Останови машину. — Она потянулась к рулю, но водитель локтем остановил ее руку.

— И куда же ты собралась идти? Обратно на кладбище? — На всякий случай он отклонил голову, ожидая, что она ударит опять. — С тобой не соскучишься. — Он ухмыльнулся и плюнул через плечо за стекло. — Ладно, раз тебе очень надо, могу и остановиться. Бензин нынче дорогой.

Он подрулил к обочине, и машина, затормозив, встала.

— Ты, я так понимаю, с ней?

Князь посмотрел на женщину, потом на ухмыляющегося водителя и кивнул.

— Тогда верни пистолет, мне он еще пригодится.

Князь достал пистолет и осторожно, чтобы не задеть спутницу, протянул его на вытянутой ладони. Шофер хотел его взять, но сидящая между ними женщина, резко выбросив руку, выхватила у Князя оружие. Князь и выдохнуть не успел, а водитель с развороченной грудью уже лежал на руле и кровь заливала кабину. Вороненое дуло было нацелено в голову Князя. Он сидел вполоборота к женщине, горький колючий ком стоял поперек горла.

— Я еще тогда, на шоссе, догадалась, что ты из этих. Слишком уж у тебя получается роль счастливого избавителя.

— Зачем вы его так? — Князь слушал ее и не слышал. Он смотрел на тело убитого, на алые пятна крови, забрызгавшей лобовое стекло. Второй раз за сегодня он видел смерть человека.

— Ты, действительно, идиот? Или притворяешься? Думаешь, я и вправду поверила, что ты пристрелил собаку?

Князь посмотрел на нее. Щека у женщины дергалась, и губы дрожали. Пистолет она держала нетвердо, ствол наклонился вниз, отогнутый указательный палец едва касался спускового крючка.

— Как ты оказался на кладбище? Кто ты вообще такой? Князь? Тимофеев, он тоже князь. Два князя на мою голову. — Она рассмеялась и уронила пистолет на колени. — Запомни, мне твоя доброта не нужна. И женой твоей я становиться не собираюсь.

— Пойдем. — Она ткнула Князя пистолетом под бок. — Вылезай из машины. Я тебя убивать не стану. Хватит и одного добренького. Надо же — и кровь у него настоящая. Красная, как у людей. Не пожалели послать живого.

Они выбрались из черной машины. Вылезая, Князь подал женщине руку. Она странно на него посмотрела и протянула ладонь. Перед тем, как захлопнуть дверцу, женщина бросила пистолет на сиденье и поморщилась, словно выпустила с ладони змею.

Они стояли возле длинного деревянного дома, больше похожего на барак. Облупившаяся краска крошилась, из щелей в каменном основании торчали пучки травы. Половина окон была заколочена досками, а из тех, что смотрели открыто, несло затхлостью и сырой землей. Они обогнули дом, и Князю всю дорогу казалось, что из окон за ними подглядывают чьи-то невидимые глаза. То и дело он озирался и тревожно смотрел на дом.

— Возьми меня под руку, я устала, — сказала спутница, когда они вышли на соседнюю улицу.

Князь осторожно прижал ее руку к своей и почувствовал под одеждой холод.

— Неприятно идти с убийцей? — Она нервно повела головой и искоса взглянула на Князя.

Он помедлил с ответом, не зная, что говорить. Потом сказал тихо и невпопад:

— Сегодня я убил человека.

— Хорошее начало для разговора, — сказала она с издевкой. — Ну и как? Интересно было? Расскажи, как ты себя чувствовал, поплачься, мне нравится, когда мужчина плачет.

Князь выпустил ее руку, но она схватила его сама и сильно потянула рукав.

— Разве тебе нечем себя оправдать? Любой, кто хоть раз в жизни убил человека, находит себе оправдание.

— Человек не сам себя судит.

— Это слова младенца. Бога нет, Тимофеев его убил. Или Бог убил себя сам. Неважно, подробности не интересны. Зачем ты сбрил бороду? С бородой ты мне нравился больше.

— Через месяц вырастет новая. — Князь заставил себя улыбнуться.

— Если будет на чем расти. — Она улыбнулась тоже. — Помнишь, тогда на шоссе ты говорил, что любишь другую? Расскажи мне о ней. Она красивая?

— Не знаю. — Отвечать ему не хотелось.

— Красивей меня?

— Я не помню, что тогда говорил. Голова болит.

— Не помнишь, значит, не любишь.

Они перешли улицу. Наверное, со стороны они выглядели как прогуливающаяся пара, то и дело заговаривающая о пустяках, немного нервно, немного с надрывом, взрываясь и успокаиваясь, как и положено уставшим друг от друга супругам.