Полина Ветрова: Говорящие со зверями (СИ)

И вот он лежит среди мертвых островитян, и его приличный сюртук эверонского горожанина странно выделяется среди простеньких белых одеяний местных. Но самым странным было даже не это.

Ворона! Та самая ворона, о которой из-за бурных приключений последних суток Дженни совсем забыла! Ворона сидела на груди мертвеца и задумчиво тыкала клювом в его распахнутый на груди пропитанный кровью сюртук. Птица тянула что-то из-под изодранной ткани. Какой-то клочок… или… что это?

Свет факела упал на мертвого Рендиха Мерча, и Дженни только ахнула, разглядев в клюве вороны платок в красную клетку. Эверон, Горшечная улица, Брем Борк в гостях, он рассказывает Квестину о том, что за их домом установлена слежка, и что один из шпиков вытирает лысину платком в красную клетку, когда подает знак напарнику, что уходит. Сейчас Рендих Мерч ушел навсегда.

Остерн не заметил, как разволновалась собеседница, он рассказывал:

— Мы собрали местных, принцесса призывала их напасть на Погонщиков Ветра, я проповедовал… кажется, успешно. Рендих сказал, чтобы мы атаковали смело, он позаботится о том, чтобы Погонщики не помешали.

— Когда начался штурм он появился откуда-то из тени и заколол колдуна, — вздохнула Дженни. — Как только решился на это?

— Он слушал мою проповедь с горящим взглядом. Потом пожал мне руку и сказал: «Отличная речь, старина. Я с вами!» И вот… Знаешь, как тяжело, когда вот так провожаешь людей, которых позвал в бой… Очень тяжело, Дженни. Рендих был прагматичный малый. Понимаешь, что я имею в виду? Наверное, он никогда не сунулся бы на вершину горы, если бы не выслушал мою проповедь и не уверовал в величие Тедзинга.

Ворона глядела на них, и платок в красную клетку грустно свисал из ее клюва.

— А, вот он, наш славный проповедник! — рядом с ними объявился сам лорд Готвинг-старший.

Его милость глядел на Остерна и всячески демонстрировал, что именно с ним желает поговорить, а также что это большая честь для скромного слуги Тедзинга Победителя.

Дженни отступила на шаг. А лорд продолжал:

— Я видел, как вы дрались, друг мой, это было великолепно. Принц Сакхлих известен как непревзойденный мечник, и выдержать поединок с ним — знак большой доблести. От имени правителя Фирийских островов предлагаю вам стать капитаном дворцовой стражи. Это высокий пост, но вы его достойны.

— Благодарю, ваша милость, — поклонился Остерн, — моя жизнь принадлежит Тедзингу Победителю, и служу я ему одному. Благодарю вас и принца Кехлинка за высокую честь и сожалею, что не могу принять такое лестное предложение. Если вашим милостям будет угодно, я останусь здесь… на некоторое время и буду проповедовать свою веру жителям Фирийских островов. Уверовав в великого Тедзинга, они станут хорошими воинами и истинно добрыми победителями, склонными к милости и верности.

— Да, да, разумеется, — сухо ответил лорд. — Оставайтесь и проповедуйте, ваши речи в самом деле вдохнули немного храбрости в этот мирный народ. Но все-таки помните о моем предложении. Вернее, о предложении принца Кехлинка.

Остерн снова поклонился. Было очевидно, что его ответ не понравился Готвингу, старик не привык получать отказы, и Дженни решилась сгладить неловкую паузу.

— Нижайше прошу меня простить, — обратилась она к лорду, — что отвлекаю подобными мелочами. Я нашла хозяина вороны. Вот он, Рендих Мерч. Если вашей милости угодно вспомнить, он с нами с самого отплытия из Эверона.

— Э-э… да! — лорд вспомнил Дженни и вспомнил, о чем она говорит. — Да! Миссис… Да, верно.

Вот имя собеседницы он не вспомнил, но Дженни этим обстоятельством была скорее довольна. Не нужно привлекать внимание Повелителей Огня. Особенно теперь, когда у нее появилась тайна, которую следует сберечь, в первую очередь, от других чудовищ.

— Верно, — говорил тем временем Готвинг, — ворона… э… придется обыскать.

Он обернулся к своему молчаливому кучеру-слуге-телохранителю, который, оказывается, незаметно торчал поблизости. Он в совершенстве владел искусством оставаться незаметным, не хуже Мерча. Но не использовал этот талант в бою.

По знаку господина неприметный человек подошел к мертвецу, присел и стал обшаривать одежду. Вокруг были фирийцы. Вполне возможно, что такое обращение с телом могло бы вызывать у них недовольство, но никто не сказал и слова — пусть гости из Эверона решают свои дела с живыми и мертвыми, как считают нужным.

— Миссис… э-э… — обратился Готвинг к Дженни. — Насколько я понял, вы видели, как мой внук сражался с Сакхлихом? Это был не слишком… э… неравный бой?