Далия Трускиновская: Королевская кровь

— Что это ты так норовишь от орифламмы избавиться? — спрашивает, подойдя со своим котищем, Тиберия. — А ну-ка, подумай хорошенько, с чего это она так за тобой гонялась?

— Да ты и понесешь, Ангерран, — добавляет в полной тишине красавица Неда.

И от такого безумия опять садится Жилло прямо на землю и опять держится за древко, чтобы вовсе не растянуться.

— Вы что это?.. — шепчет, глядя то на Неду, то на Тиберию. — Вы в своем уме? Как это вы меня назвали?

— Ангерраном назвали, — и тут Неда вперед выходит. — Видно, сильнее всех на тебя заклинание Алькуина подействовало. Я сразу тебя узнала, когда ты вместе с графом впервые в Коронный замок пришел. Только говорить тебе не хотела. Вот Аморе сказала раньше времени про ее королевскую кровь и про тебя — и что получилось? Она потому и принцессой себя объявила, потому и на эшафот угодила, что узнала — Ангерран в Кульдиге! Прокляла я свой болтливый язык и слово себе дала — если ты и узнаешь правду, то не от меня!

— Не может быть… — шепчет Дезире. — А я-то думаю, чего ты мне каждую ночь снишься? Ладно бы приличный человек, а то?..

— Точно! Я сразу старшего почуял! — вопит Леон.

— Вожака ты почуял, — ехидно напоминает Малыш. — И предложил ему командовать налетом на замковую сокровищницу…

— Ну, студиозус! — ошалело повторяет капитан Рауль. — Ну!.. Ну, студиозус!..

— Папа?.. — не веря ушам своим, стал дергать наследника престола за шиворот, пытаясь поднять с земли, Виго.

— Неда!.. То есть… — и едва обретя дар речи, новоявленный наследничек опять язык проглотил.

— А ты думал, почему это я вдруг колено перед тобой преклоняю? — усмехнулась Неда. — Ты мой король, Ангерран. И что за девица в королевстве не любит своего короля? Это прямо чепуха какая-то…

Только обида и заставила короля заговорить по-человечески.

— Так любишь, значит? — поднимаясь с земли, укоризненно спросил он. Меня, значит, любишь, а ему, значит, верность соблюдаешь?

— Я короля люблю, Ангерран, — отбилась Неда, — а верность жениху соблюдаю! Но мне почему-то казалось, что вот твоя невеста.

Посмотрел Жилло на Тиберию, посмотрела Тиберия на Жилло.

— Как же быть теперь? — спросил совершенно ошарашенный наследник престола. — Ты уж не сердись на меня, ладно?

— За что это я на тебя сердиться должна, женишок ты мой разлюбезный? — в голосе красавицы такое старушечье ехидство прорезалось, что Жилло окончательно весь ее маскарад понял.

— Что обручился с тобой без спросу… — и Жилло принялся стягивать с пальца золотистое волосяное колечко. Но легла на обе его руки тонкая, нежная белая ручка, а значить этот жест мог только одно — оставь, носи, пусть будет обручение…

Поднял Жилло глаза — и ясный взгляд Тиберии встретил. Строгий он был, этот взгляд, насмешливый и строгий. Так и полагается смотреть на графского слугу красавице, чьи золотые кудри до земли падают. А рука тем не менее крепко держала пальцы Жилло, не позволяя им избавиться от колечка. И было в этом какое-то смутное обещание.

— А теперь слушай, — сказала Тиберия. — До сих пор я не вмешивалась. Так, иногда кое-что подсказывала. Но вот вы с делом справились, сами справились, теперь и приказать можно! О том, чтобы выкурить Озарука из Коронного замка, пока не думайте. Он там прочно засел — ну и пусть сидит. А поведешь ты, Ангерран, сейчас свое войско просто по дорогам рассказывать правду. Чтобы вспомнили наконец люди, что такое любовь, что такое честь, что такое королевская кровь! А когда вернетесь сюда, вооруженные доверием, вооруженные верой, вооруженные любовью этого разнесчастного государства, тогда я опять появлюсь, тогда и на приступ пойдем. И зловредного Озарука я на поединок вызову. Сейчас же — ничем больше помочь не могу. Это должны сделать вы сами.

Вскочила она тут на своего Нариана, выхватила из-под мантии нож, зажала в горсти прядь золотых волос да как полоснет! И полетели сверкающие кудри на изумленных всадников! И словно золотая стена встала между Тиберией и королевским воинством!

— Люблю! — раздалось. — Люблю!

Разлетелись волосы — а ни Нариана, ни Тиберии нет. Только зацепилась кудрявая прядь за древко орифламмы и ласкает вишневый бархат, сливаясь с королевскими розами.

Так что — в дорогу, господа мои. За верой и любовью. Присоединяйтесь!

За взаимной верой и взаимной любовью! Понял, парень? А насчет сапог не волнуйся — при первой возможности купим тебе сапоги, клянусь честью. Есть, понимаешь ли, такая штука — честь, и у тебя она тоже есть. Родился ты с ней, ясно?