Гала Рихтер: Мальчик, который умел летать

— Сашка, это я, Кир, — говорю я. Она непонимающе смотрит. — Ты мне помогла сбежать, когда мы ездили в зоопарк.

У нее сейчас странное лицо. Как будто она призрака увидела.

— К-кир? Но ты же инвалид…то есть…

— Урод? Калека? — не удерживаюсь от иронии я.

Прежний Кир бы так никогда не сказал.

Она садится на ближайший табурет и со страхом смотрит на меня. Я устраиваюсь рядом.

— Что случилось, Саш?

Она молчит. Сидит и в пол смотрит. Если бы я не знал, кто она, точно спутал бы с мальчишкой.

Молчим минут пять. Я не умею разговаривать с людьми. У Тимура бы получилось узнать все, что нужно минут за пять. И у Валерки, наверное, тоже. Им люди доверяют.

Смотрю на часы. Почти девять. Тим наверняка уже в больнице.

— Что случилось? — спрашиваю я опять. И только сейчас замечаю, что она беззвучно плачет.

Дурак, ругаю я себя.

Как бы она не хотела казаться парнем, что бы она не одевала и не говорила, она все-таки девчонка. Хрупкая, ранимая. А маски носить мы все умеем. Даже я.

Передвигаю стул поближе и обнимаю ее плечи.

— Саша, что случилось? — повторяю я в третий раз. Она вдруг странно всхлипывает и начинает плакать, уткнувшись мне в футболку.

Совсем плохо всё, понимаю я.

О том, что от Сашки мать отказывалась, я уже знаю. В приюте еще Сергей сказал. Кому нужна дочь, вбившая себе в голову, что ей лучше парнем быть?

А кому нужен мальчишка, у которого ноги отказали?

Никому, правильно.

Шесть месяцев в приюте прошли, а дальше — либо домой, либо в детдом. Домой ее не пускают, мать отказывается от прав, а от детского дома все бегут. Да и загнобят ее в детдоме, она же отличается от всех.

— Я не могу, не могу так больше, — она всё говорит и говорит, словно выталкивает наружу слова, — Они все думают, что я псих, ненормальная, что придумываю всё. Если бы вчера вы меня не нашли, меня точно бы кто-нибудь убил или я сама с моста бросилась. Я не могу так, не могу…

Я глажу ее по взлохмаченным волосам и думаю о том, что она странно похожа на меня. Но жизнь того Кира Мартова изменил Замок Средь Миров, а кто изменит жизнь Сашки Жихаревой?

Кто, если не я?

Я закрываю глаза и пытаюсь сделать то же, что и с гарпией.

Всё будет хорошо. Мы рядом.

А ты просто будь собой.

Она вздрагивает. Кажется, странный дар, данный мне вместе с умением летать, все-таки работает и в нашем мире.

Отплакавшись, она от меня отстраняется.

В глазах уже не страх. Какое-то странное жадное выражение. То ли надежда, то ли вера.

— Спасибо, — шепчет она.

— Не за что, — автоматически отвечаю я и вглядываюсь в ее лицо. Пытаюсь найти взъерошенного мальчишку, а вижу потерянную одинокую девочку, которая от чего-то отчаянно прячется за очередной ролью. И вдруг говорю, сам от себя не ожидая, — От меня тоже отказались.

— Потому что ты не мог ходить? — спрашивает она. Я качаю головой.

Я перестал ходить в пять лет. А на улице оказался в почти десять.

Больницы, больницы…я столько видел этих больниц, что до сих пор иногда чувствую запах лекарств во сне. Но однажды понимаешь, что никакие больницы не помогут. Родители это поняли. И решили жить дальше.

Со здоровым ребенком — моим младшим братом.

В спец-интернате для инвалидов до нас никому не было дела. Хотя нет, было. Инвалиды ведь не могут дать сдачи, если кто-то выместит на них свое плохое настроение. Кого-то били, над кем-то издевались. А я к тому времени уже побывал в Замке Средь Миров и безумно хотел летать. Меня доводили из-за этого. Смешно это…мальчишка, даже до туалета добирающийся с трудом, а говорит о полетах.

Я тогда почти перестал разговаривать. А потом и вовсе сбежал, вместе с другим мальчишкой. А когда меня впервые поймали в Москве, на той станции метро, назвался придуманным именем, возникшим однажды в голове — Кир. Тем более, что меня никто не стал искать: ни родители, ни интернат. Так и появился Кирилл Мартов. Почти пять лет назад.

Я рассказываю это спокойно, но внутри что-то отпускает.

Я не могу рассказать это все Тимуру. Да и Валерке сказал не все. Но Саша понимает.

Мы так и сидим, взявшись за руки, пока не слышим звук открывающейся двери. Тимур возвращается из РКБ.

— Ну что, воспитательная беседа проведена, ребенок все осознал, можем домой отправлять? — интересуется он, выкладывая на стол пакеты из "Пятерочки", — Господа хорошие, вы тут для интерьера что ли сидите? Помогайте, чего я один тут все делаю?!

— Тим, пошли, покурим, а, — предлагаю я. Он смотрит на меня как на дурака.