Анна Гурова: Земля оборотней

Будущее и прошлое разворачивались перед ним одновременно. Он видел весь поход в Похъёлу от начала до конца, видел битву за сампо, гибель Ахти и поражение Калмы. Он видел, как постепенно оскудевает Похъёла, погрязшая в междоусобных склоках за верховную власть, видел угасание и вырождение знаменитого колдовства тунов. Калма, потерявшая сампо, загнанная в прежние пределы своей власти, махнула рукой на свои создания, которые ее так разочаровали, — и они зачахли без ее поддержки. Вскоре тунов ждал еще один удар — отделение саамских племен. Теперь они свободны от дани, в том числе и от кровавой. Но кто возглавит эту освободительную войну? Это же Йокахайнен из рода Железного Ворона, вождь большого племенного союза и знаменитый чародей — тот самый Йокахайнен, который решил было никогда не возвращаться в «земли рабов»…

Вяйнемейнен отчетливо видел и судьбу несчастного Калли — судьбу, о которой было впоследствии сложено столько сказаний, что сама история о Резне Унтамо стала к ним всего лишь предисловием. Отзвуки этих сказаний во множестве вплелись в будущее, в устрашение и назидание всем безрассудным мстителям — как знак того, что древний закон «око за око» больше не угоден богам. Калли был проклят с того самого мгновения, когда принял решение мстить за смерть отца всем потомкам его убийцы. С тех пор каждое его благое начинание было обречено на неудачу. Несколько лет подряд он пытался вернуть себе отцовские владения, едва не начав новую междоусобицу, и спустя несколько лет стал настоящим изгоем и самым ненавистным человеком во всех землях карьяла. А единственное близкое ему существо — сиротка-знахарка, которую он впоследствии взял в жены, — оказалась его родной сестрой. Когда она узнала об этом, то покончила с собой, бросившись в омут вместе с новорожденной дочерью. Калли, похоронив их и вернувшись на старое пепелище, в черном отчаянии проклял всё на свете и тоже убил себя, бросившись на меч…

Стоя в волшебном огне рука об руку с богиней-матерью, Вяйно видел и развалины селения рода Калева. Много лет они стоят пустые, лес постепенно подбирается к ним, весенние травы укрывают кости и пепел, а в домах хозяйничают мыши и белки… Но вот однажды туда возвращается Ильмаринен с семьей. Теперь он глава рода и вдобавок умелый кузнец — овладел новым ремеслом на Лосином острове. Он приводит с собой множество бывших жителей Калева. Это дети, которых плачущие матери увозили на лодках в страшную ночь мести Калли. Теперь они выросли и решили вернуться. Кто-то, конечно, остался с новой родней на Лосином острове, полюбив рыбную ловлю и дальние походы… Да и не каждый захотел вернуться на проклятую землю, на которую обрушился гнев Тапио. В любом случае, Калева — пока всего лишь бедные выселки. Но Ильмо идет на холм, где всё еще стоит покосившийся обожженный идол, и зарывает у его подножия расписную крышку сампо.

— Сампо я подарил морю, — говорит он, — а крышку его дарю земле карьяла! Пусть здесь родится источник благ для людей и богов, пусть сойдет на них благословение того Неведомого, что выше небес! И пусть род Калева живет вечно, в мире и достатке…

А в бывшей избе Вяйно теперь храм. Не святилище предка-покровителя и не алтарь в память о старом колдуне, добром, хоть и беспокойном соседе, — а храм в честь нового бога, покровителя всей карьяльской земли.

Костер сияет так, словно на горе зажглась новая звезда. Перед Вяйно открываются сотни невидимых путей во все миры. Он поднимает глаза к небу — Голубые поля ждут его, словно и не было никакой преграды… В небе сияет семицветная Борозда Укко — не граница больше, а удобная тропа… Теперь ничто не помешает Вяйно бродить по этим небесным дорогам туда, куда он сам пожелает.

Сейд — в саамских мифах человек, превращенный колдуном в стоячий камень. Таких камней много в Карелии, им приписывают магическую силу, а некоторым из них поклоняются до сих пор.

Ерник — кустарниковая полярная береза.

Похъолан Эманта — на языке тунов «Хозяйка Похъёлы».