Андрей Белянин - Ааргх на троне

Я вдруг ужаснулся собственным мыслям, и липкий, предательский холодок пробежал меж лопаток — неужели с ней действительно могло что-то случиться?

Могла ли она допустить ошибку и попасть в засаду? Обнаружить себя, не суметь оторваться от преследования или проиграть в неравном бою, потому что равный бой нам обычно не светит, да и какое равенство в схватке мужчины и женщины?!

Нам никогда не доводилось думать друг о друге в таком ключе. Она всегда была для меня сильной, уверенной, надежной напарницей, которой смело доверяешь, без боязни получения ножа в спину или крысятничанья с последним куском хлеба. Она стала моей половиной, и если я не беспокоился о ней, так лишь потому, что не особо заботился и о собственной шкуре. А это в корне неверная позиция, потому что…

— Всем привет. — В дверях показалась самая уродливая наемница. Ее глаза горели, но голос был непривычно тих.

И пока другие радостно обернулись ей навстречу, я в доли секунды понял все и, бросившись вперед, успел подхватить ее на руки за миг до того, как она покачнулась.

— Прости, Малыш, — одними губами, еле слышно прошептала Сун, провисая как поломанная кукла.

В ее спине, под лопаткой, ближе к правому плечу, торчал арбалетный болт. Эльза взвыла дурным голосом, хозяин харчевни растолкал всех и одним движением рукава освободил ближайший стол, просто смахнув всю посуду на пол.

— Клади ее на бок. Да нежнее, дубина! Не трогай стрелу! Только благодаря толщине болта она не истекла кровью и смогла сюда дойти. Быстро флягу самогона, горячую воду и чистые полотенца!

Все кинулись врассыпную. Я удерживал Сун, не мысля даже выпустить ее из объятий, наемница ни на что не реагировала, ее дыхание было прерывистым, она закрыла глаза и берегла силы.

— Дядя Трувор…

— Заткнись, мальчик мой! И затыкай пасть каждому, кто полезет с советами или вопросами мне под руку! Все принесли? А теперь пошли вон! Все, кроме эльфа. Остроухий, разбираешься в лечении?

— Как и любой житель леса, — скромно кивнул тот.

— Вот и отлично, поможешь мне остановить кровь. А вы что застыли? Я сказал — вон! Или кому-то надо повторить в лоб еще раз?!

Я мысленно выругался про себя, но спорить с другом моего отца в такую минуту было и глупо, и безнравственно. В конце концов, человек, прошедший столько войн и выживший в этом аду, умеет зашивать раны и вытаскивать боевых друзей с того света. Ему не надо мешать, надо просто поверить и выйти. Даже если твоя любимая теряет сознание у тебя на руках и тебе от этого так же больно, как и ей…

— Гр-р! — Я буквально выбежал за дверь и, выхватив меч, дал две или три пробежки вокруг всего подворья.

Гномы тихохонько прижухались у порога, рыжая служанка ушла к колодцу, а поникший Эшли застыл посреди заднего двора с самым сосредоточенным выражением на лице. Судя по всему, до него наконец-то хоть какие-то вещи стали доходить.

Например, что и самых близких твоих друзей могут по-подлому убивать в спину. Пытаться убить! И ты, как командир отряда, лицо, облеченное властью и ответственностью, ничего не можешь с этим поделать… И никто не может, но корежит от этого твое сердце!

— Задержись на минутку, — попросил он, поднимая руку.

Я выпустил горячий пар из ноздрей и, не сбавляя хода, попробовал зайти на четвертый круг. Однако тонкая рука юного графа вдруг развернула меня за по ясной ремень так, что я чуть не упал! Вот уж нипочем не подозревал у задохлика такой железной хватки…

— Стоять, я сказал! И если сию же минуту не прекратишь истерику, недостойную взрослого ааргха, я тебя еще и по щекам отхлестаю!

Эшли не повысил на меня голоса, но в самом тоне было столько кованого металла, что я предпочел повиноваться, не доводя дело до крайностей. В голубых глазах моего нанимателя отсвечивали незнакомые доселе холодные блики смерти. Человек в подобном состоянии принимает убийство себе подобных как процесс созерцательный и количество трупов оценивает чисто математически. Идеальная машина смерти, без малейших признаков движения души…

— Слушай меня, дважды повторять не буду. Сейчас все мы должны держаться вместе. Как только убедимся, что с нашей подругой все будет хорошо, проверяем оружие, надеваем доспехи, идем в лес и убиваем их всех. Любым способом, кому как нравится, без условий и ограничений. А когда мы закончим с ними здесь, я пойду на столицу и сожгу ее…

На миг мне показалось, будто я ослышался. Но в спокойном голосе графа Эльгенхауэра-младшего было что-то такое, что не вызывало желания переспрашивать. И кстати, идея сжечь имперскую столицу в отместку за страшную рану моей Сун сразу представилась безумно заманчивой. Более того, даже единственно правильной и логичной!