Дмитрий Стародубцев - Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

– Ничего страшного, рэмью. Просто кто-то из зевак попал под лошадь.

Хидра ахнула и поднесла к носу ониксовый флакончик с благовониями.

– Успокойся, прекрасная Хидра. Просто одним негодяем стало меньше, – произнес иронично Хавруш. – Теперь, по крайней мере, его не надо кормить. Пусть малая, но польза для страны.

Женщина бросила в его сторону презрительный взгляд.

– Легче прокормить миллион бедняков, чем тебя одного, Хавруш, – отвечала она язвительно.

Останавливая перепалку, в разговор вступил Тхарихиб:

– О жена моя, как можешь ты так говорить о кровном брате моем, сыне того же отца и той же матери, что и я? Разве не знаешь ты, что я люблю его всем сердцем и готов ради него на любые жертвы? Разве не ведаешь ты, сколько сделал он для Иргамы силою своего меча и сколько ему еще предстоит сделать?

Хидра потупила свои большие глаза.

– А ты, мой брат? Разве не знаешь, как дорога мне эта женщина? Или хочешь меня обидеть?

– Я? – замахал руками Хавруш.

– Любишь ли ты, так же, как люблю я, мою маленькую жрицу?..

Тхарихиб осекся, невольно назвав Хидру так, как называл ее только наедине, на любовном ложе, и все, кто слышал это, вспомнили давнюю историю, которая была известна каждому массилумусцу, но которой не было упомянуто ни в одной летописи. Дело в том, что до того, как стать интольей Иргамы, Хидра имела другое имя и служила жрицей в храме Слепой Девы. Помимо прочего, в ее обязанности входило дарить свое тело мужчинам, участвовавшим в некоторых храмовых обрядах.

Однажды, будучи еще наследником, Тхарихиб, не привыкший отказывать своим прихотям, вместе с подвыпившими друзьями из знатных семей втайне принял участие в таком обряде. Жрица, которая удостоилась любви будущего интола, была красива и темпераментна и показалась ему, может быть, под действием разогретого и смешанного вина, желанной до безумия…

Через несколько дней, придя в себя после продолжительного пиршества, которое последовало за приключениями в одном из храмов Масилумуса, Тхарихиб почему-то вспомнил о черноволосой жрице и почувствовал вновь сильное желание. Он приказал доставить жрицу в Солнечный дворец, царское жилище иргамовских интолов, и много дней тешил себя ее ласками. С тех пор она и поселилась во дворце, став интольей Иргамы.

В том, что женой интола стала бывшая служительница храма Слепой Девы, вроде и не было ничего постыдного. Жрица – более чем достойное занятие, которому сопутствуют почет и богатые дары. Достойное для любой женщины. Но для интольи?.. Отец наследника был разгневан.

Тхарихиб, уже став интолом Иргамы, повелел всем под страхом жестоких наказаний забыть эту темную сомнительную историю с храмом.

Все сделали вид, что не слышали нежных слов Тхарихиба. А Хавруш подумал, что его брат стал совсем глупым, ведет себя, как слабоумный, даже не может понять, что делается вокруг. Думает, что-то можно скрыть из его прошлого или настоящего, и не видит, что никаких тайн давно уже не осталось. Народ над ним уже в открытую потешается и судачит на каждом углу о том, что Тхарихиб вновь взялся за старое: под видом торговца посещает храмы Слепой Девы, не жалея золота. Его примеру следуют многие, превращая святилища в акелины. Интересно, знает ли об этом Хидра? – подумал Хавруш и скосил глаза на интолью.

Ее взгляд был прикован к Дэвастасу, который стоял поодаль вместе с другими военачальниками и наблюдал за происходившим на площади. Молодой человек был прекрасно сложен, высок и необычайно крепок. Густые светлые кудри ниспадали волнами на плечи… Не мудрено, что молодая женщина, которую муж обделил вниманием, обращает взоры на такого красавца!

Между тем на площади процессия приближалась к казнильному месту, и сановные зрители на галерее разглядели в повозке двух стражей с яркими факелами и узника с тяжелой деревянной колодкой на шее. Несчастный был обрит наголо, прикрыт несколькими грязными тряпицами и еле стоял на ногах. В каких глухих подземельях его держали и каким страшным пыткам подвергали, было не ведомо, но всё тело его испещрили глубокие гнойные раны, руки его безвольно болтались, а ноги покрылись черной коркой засохшей крови и были, видимо, сильно изуродованы.

– Смерть авидронам! – вновь закричали люди, но это были уже не редкие возгласы в разных концах площади, пропадающие в общем шуме, а единый порыв толпы, взволнованной и разгневанной. – Смерть! Смерть!

Человек, которого везли на казнь, казался совершенно безразличным к происходящему. Он всё время бессмысленно глядел в одну точку, будто уже отправился по звездной дороге в бесконечное путешествие и только ждал, когда его, почему-то еще живое, истерзанное тело последует за его душой. Один раз он приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать, и те, кто был ближе, разглядели обезображенные передние десны без зубов.