Джим Батчер: Фурия Курсора

– Привести сюда силы маратов? – спросил он.

– Опыт показывает, что для них возможно выжить здесь, – сказала она сухо.

Тави фыркнул.

– Я думал, Хашат необходима Дороге, чтобы держать все под контролем у себя дома.

– Возможно, – сказала Китаи. – Но тебе ведь не нужен целый клан. Отряда или двух всадников будут вполне достаточно для твоих нужд. Большие силы могут быть привлечены, если необходимо обеспечить стабильность твоей безумной Империи, алеранец. Порядок в Алере значит для маратов так же много, как и наша стабильность для вас.

– Достаточно справедливо.

– А сотрудничество между твоим народом и моим, даже в небольших масштабах, может послужить важным шагом в укреплении нашей дружбы.

– Может сработать, – согласился он. – Дай мне подумать об этом. И я поговорю с Первым Лордом.

– И это спасет жизни, которыми иначе тебе бы пришлось пожертвовать.

Это надо сделать, думал Тави. Но затем прозрение ударило его, и он выгнул брови, наклонив голову к Китаи и ухмыляясь.

– Ты делаешь это, просто чтобы получить возможность чаще ездить на лошадях.

Китаи наградила его надменным взглядом.

– Я хотела лошадь. А получила тебя, алеранец. Я должна извлечь из этого максимум пользы.

Тави подошел к ней и с беззаботной силой легонько толкнул к стене, затем прижал ее своим телом и поцеловал. Дыхание девушки-марата ускорилось, и она растворилась в поцелуе, руки поднялись, касаясь его, тело двигалось с медленным, волнующим напряжением вплотную к нему.

Тави испустил низкое рычание, когда поцелуй заставил его сгорать от желания к ней. Он задрал край туники и скользнул руками по нежной, обжигающей коже ее талии и спины.

– Может опробуем ванну?

Она прервала поцелуй, чтобы лишь сказать:

– Здесь. Сейчас. Ванна потом.

Затем схватила обеими руками перед его туники, ее раскосые зеленые глаза были страстными и дикими, и потащила его в спальню.

Тави остановился в дверях и издал стон.

– Подожди.

Заглянув в глаза Китаи, Тави подумал о голодной львице, изготовившейся к прыжку, ее бедра покачивались, прижимаясь к его, но она остановилась, ожидая.

– Лампа, – вздохнул Тави. – Пока она горит, часовые знают, что я доступен, и пропустят посетителей.

Глаза Китаи сузились.

– И?

– И существует очень мало того, что я могу с этим поделать. Мне придется пойти найти Макса или еще кого-нибудь.

– Почему?

– Потому что я не могу просто сказать свету погаснуть.

Чернота упала на комнату.

Тави в шоке плюхнулся на пол.

Он так и сидел испытывая странное, трепещущее чувство в животе, а по голове, казалось, бегало множество маленьких острых ножек. Он почувствовал, как волосы у него на руках встали дыбом.

– Алеранец? – прошептала Китаи, ее голос был низким, даже благоговейным.

– Я… – проговорил Тави. – Я только сказал… Я хотел, чтобы она погасла. И…

В одно мгновение его жестко поразило огромное значение этого факта. Он обнаружил, что хрипит, не в силах нормально вдохнуть.

Он сказал фурии лампы погаснуть.

И она погасла.

Он заставил ее погаснуть.

Он сделал это самостоятельно.

Он подчинил фурию.

– Свет, – шепотом скомандовал он, немного погодя. – Мне снова нужен свет.

И он появился.

Тави уставился на Китаи расширившимися глазами, и она ответила ему таким же недоверчивым взглядом.

– Китаи. Я сделал это. Я!

Она продолжала пристально смотреть на него.

– Свет, погасни! – сказал Тави. Свет погас, и он тут же произнес, – Свет, зажгись! – так и произошло. – Кровавые вороны! – выругался Тави со смехом в голосе. – Погасни! Зажгись! Погасни! Зажгись! Погасни! Китаи, ты видела?

– Да, алеранец, – сказала она, тоном, в котором слышалась внезапная и глубокая обида. – Я видела.

Тави засмеялся и топнул каблуком по каменному полу.

– Зажгись!

Свет снова появился и осветил нахмурившуюся Китаи, стоявшую рядом с ним, уперев руки в бока.

– Что? – спросил ее Тави.

– Все это время, – сказала она. – Ты переживал. Печалился из-за этого. Уверенный, что это так ужасно. Из-за этого?

– Ну. Да. Погасни!

Китаи вздохнула.

– Типично.

Послышался шелест одежды.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Тави. – Зажгись!

Когда лампа загорелась снова, она стояла перед ним, нагая и прекрасная, и Тави едва не взорвался от желания, когда волна страсти, и радости, и любви, и триумфа захлестнула его.

– Что я имела ввиду, алеранец, – тихо сказала она, – то, что все это время ты вел себя так, словно это какая-то колоссальная задача. Когда все так просто, – она повернулась, чтобы увидеть фурию лампы, и решительно произнесла, – Погасни.