Тихонько поскуливая от боли, Янош дотянулась до веревки и обвязала ею полуобморочную девчонку. Щелчок рычажка - и ролики сменились на шиповки. Упираясь ногами в стену и подтягиваясь по веревке, Янош вскарабкалась на верх стены, встала поустойчивей на широком парапете - и принялась осторожно вытягивать подругу.
"Я сейчас или упаду, или ее уроню, - билось в висках сумасшедшее. - Нет. Я не человек. Я шакаи-ар. Я сильнее. Сильнее..."
Наверное, в какой-то момент в Янош что-то сломалось. Отключилось человеческое, включилось древнее, замешанное на инстинктах и звериной жажде выжить. Она не запомнила, как и когда Ёж оказалась наверху, как они обе спустились и куда побежали потом. Пришла в себя лишь у дальнего пляжа, близ мыса, в диком и пустынном месте.
Болело, кажется, абсолютно все.
Янош улыбалась морю, искрящемуся на солнце, такому же синему, как бесконечное небо над головой, и вдыхала всей грудью соленый воздух.
Сбежали. Выжили .
- Гильза, - произнесла вдруг Ёж четко и тихо. - Дэнова гильза там осталась. Шнурок порвался...
Долгая волна накрыла мокрый пляж - и с шуршанием откатилась.
Опираясь на руки, Янош подползла к безучастной, будто окаменевшей девчонке - и обняла ее за плечи, наваливаясь всей тяжестью и прижимая к сыроватому песку.
- Не смей возвращаться за этой штукой, - прошептала она в шею Ёж. - Не надо, слышишь? Я сама вернусь и найду ее. Честно-честно, обещаю, Ёж. Только ты туда не суйся, хорошо?
Ёж молчала.
Янош, уставшая уже до зеленых пятен в глазах, цапнула ее за плечо по-собачьи и пригрозила:
- Попробуешь поехать - сама тебя поколочу. Обещай, что не поедешь.
И Ёж, как будто очнувшись, тихо сказала:
- Хорошо, обещаю.
Ложью от нее не пахло. Янош расслабилась.
Теперь предстояло несколько трудных вещей. Во-первых, рассказать о произошедшем деду Ежа. Во-вторых, сознаться, что она, Янош, тут без родителей. В-третьих, убедить деда пойти в полицию и заявить о присутствии подозрительной группировки в одиннадцатом квартале. Сложность заключалась в том, что Янош наверняка вызвали бы давать показания, проверили бы документы - и вот тогда бы обнаружилось, что она живет здесь без родителей. И - привет дорогой службе опеки!
Проблемы, проблемы...
"Младший, наверное, оценил бы мой творческий подход к влипанию в неприятности", - подумала вдруг Янош.
И с этой мыслью провалилась в сон - мгновенно и необратимо, как падают в море с обрыва.
Четыре дня Янош разрывалась между работой и приглядом за Ежом. Благо еще ежиный дед оказался человеком понимающим и пообещал наведаться в полицию с заявлением.
- У меня кой-какие связи еще сохранились, да и сына моего в этом городе уважают, - задумчиво почесал он подбородок. - Авось найдем управу на негодяев. Ух, в ракетные войска бы их! Да на фронт, да на фронт!
А все свободное время - его, к сожалению, оставалось немного - Янош отсыпалась. Тот последний рывок, сумасшедший побег из одиннадцатого квартала, словно выкачал из нее все силы. Тянущая боль в мышцах так и не проходила, наоборот, с каждым днем усиливалась - понемногу, но ощутимо. Сны стали невыносимо яркими. В слитном хоре видений, чувств и мыслей чаще и чаще становились различимыми отдельные голоса. А порой та же невероятная чуткость возвращалась и днем - и тогда Янош, где бы ни находилась в тот момент, замирала на несколько секунд, оглушенная этим обжигающим, полным, восхитительным, вкусным ... Хотелось кинуться следом за случайным прохожим, в котором гремел оркестром целый мир, окунуться в звенящие сны девочки, задремавшей в кафе, бежать сквозь толпу и впитывать, впитывать, впитывать все, что чувствуешь.
Но потом сверху словно стеклянный колпак опускался - хлоп! - эмпатия вновь засыпала.
Больно, почти до одури больно - и сладко. Как на качелях - то взмываешь в самое небо, то падаешь, и скрипят железные крепления-суставы, и, кажется, раскачивается сама земля.
Дух замирает.
Четыре дня Янош просто жила, отшучиваясь на вопросы Флая о том, не влюбилась ли она.
А потом все закончилось.
Вечером пятого дня, когда от бесконечно долгой смены оставалось всего-то сорок минут, Александр, вручая Янош очередной заказ, подмигнул:
- Кстати, Ёж тут вот-вот собирается побить твой рекорд.
- Что?
Янош показалось, что она оглохла. Перед глазами поплыли оранжевые пятна.
- Заказ ей попался такой. В двадцать шестой квартал. Срочный... Эй, ты куда? А контейнер? Янош, я на тебя штраф повешу, если... кха-кха...
Читать дальше