Владимир Городов: Козыри богов(СИ)

Я направил робота вниз. Катапульты стояли в центре, возле шатра лад-лэда. Механизмы, конечно, примитивные, но в здешних реалиях весьма эффективные. У катапульт я сразу же нашёл уязвимые места. Сделал глубокие надрезы на обоих главных рычагах, на которых крепились ковши. Теперь они переломятся пополам уже при попытке зарядить устройство. А заменить их здесь нечем.

Таран кледек за механизм не посчитал - обычное бревно с металлическим набалдашником, которое солдаты под прикрытием защищённого железными листами корпуса раскачивают на верёвках. Чурбанчиками высотою чуть побольше пяди, в которое это бревно превратилось после моего вмешательства, вышибить ворота будет весьма проблематично, а вот сидеть на них солдатам будет более удобно, чем просто на земле. А захотят - могут на дрова поколоть. С топливом-то на Божьей Столешнице напряжёнка. Туда же, на топливо, теперь можно будет использовать и коротко нарезанные штурмовые лестницы, которые кто-то заботливо сложил в одном месте.

По окончании этой диверсионной деятельности я двинул кледек на разведку в главное логово врага, в шатёр лад-лэда Мерона. Здесь уже вовсю шёл так называемый военный совет, а говоря попросту - высокопоставленная пьянка. Я незаметно прополз кледеком в шатёр и забрался по центральному столбу, поддерживающму купол, где-то до середины. Отсюда было хорошо видно и слышно всех присутствующих. Однако совершенно никакой полезной информации разговоры собравшихся не содержали. Да и вообще воевать они не собирались, не сомневаясь ни на миг, что утром Окотэра сдастся на милость победителя. Все были пьяны и веселы. Что ж, господа хорошие, сейчас мы вам настроение несколько подпортим!

Я включил внешнюю звуковую трансляцию, выставил уровень громкости на полную катушку и голосом, которому постарался придать как можно больше грозности, произнёс:

- Мерон!

-...ерон! - донеслось довольно громко со стороны лагеря через несколько секунд.

-...ерон! - отразила звук обратно Кошка Лоп.

Ого! Не хилую акустику монтировали на своей технике Иные! Уж если здесь, во дворце так слышно, то можно только представить, каково приходится тем, кто сейчас в шатре лад-лэда и поблизости от него. И это замечательно! Продолжаем психическую атаку:

- Я, святой Олин, покровитель Окотэры, говорю тебе: изыди! Изыди и всем скажи: проклят будет на сей благословенный город посягнувший и семя его до седьмого колена!

После зачтения этой "агитки" я полоснул резаком наискось по середине столба. Верхняя часть опоры скользнула вниз и острым срезом воткнулась в землю. Шатёр одномоментно стал в два раза ниже. Я вывел кледек наружу, проделав на лету отверстие в куполе, и совершил "круг почёта" вокруг ставки, обрезая по пути верёвки-растяжки. Всех, кто находился в лад-лэдском шатре, накрыло толстым и тяжёлым полотном. На месте ставки образовалось нечто, чему я дал наименование "море волнуется раз".

"Пожалуй, всё!" - решил я и повёл кледек обратно.

Эта вылазка привела к двум очень значимым для меня результатам, один из которых очень обрадовал, а другой несказанно огорчил. Порадовало то, что войско Мерона, в лагере которого всю ночь не прекращалось движение, с первыми лучами солнца снялось и спешно двинулось прочь. Война закончилась без единого сражения. Впрочем, это как раз можно было предвидеть. А огорчило изменившееся отношение ко мне со стороны А-Ту и Иденса, ставшее неимоверно, даже чересчур почтительным. Почтительным до безобразия. Я, конечно, сам виноват. Какого тарка в святые полез? И ведь, что самое скверное, весь город это слышал! Но в тот момент это показалось мне гениальной находкой. Впрочем, почему "показалось"? Ведь подействовало же! Но у "медали" оказалась и обратная сторона: я лишился друзей. Почитать и дружить одновременно невозможно. А переубедить их в том, что я такой же человек, как и они, не удалось, как я ни старался. А если уж первые люди государства стали так ко мне относиться, то что уж говорить обо всех остальных! Все встреченные мною на коротком пути от дворца до храма благоговейно опускались на колени. Я поспешил ретироваться из Окотэры с пылающим от стыда и смущения лицом.

Ти я нашёл в зале управления. Она сидела в кресле перед пультом, держала на коленях сестрёнку и бережно баюкала, прижимая к себе. Личико Ки было мокрым от слёз.

- Что случилось? - встревожился я.

- Ланс, нам здесь страшно! Ки уже второй день не может уснуть. Она утверждает, что кто-то на неё всё время смотрит. Здесь нельзя жить. Это не дом. В доме должны быть окна, в которые светит солнце. Давай уйдём отсюда. Прямо сейчас!