Kancstc: Подлинное пророчество

— Простите… миссис Малфой… я слышал, что Вы очень искусная целительница…

— Ох, Драко! — вздохнула Нарцисса. — Всё бы ему хвастаться! Но, да, я умею немного больше, чем умеют целители в святом Мунго.

— Тогда… не могли бы Вы… помочь моим родителям?… Я понимаю, они… причинили много плохого Вам… Но ведь тогда была война… и прошло много времени… может быть сейчас Вы поможете…

Нарцисса ответила, сохраняя всё ту же непринужденно заботливую улыбку:

— Да, тогда была война, и да, прошло уже много времени. И… нет. То, что они делали, называется преступлением. Многих дорогих мне людей отправили на поцелуй дементора за меньшее. Поэтому, даже если кто-то сможет их исцелить, я опубликую такие сведения об их похождениях, что остаток дней они проведут в Азкабане. Сейчас это возможно.

— Но… ведь война закончилась, и надо прекращать вражду…

— Конечно. И если выйдет общая амнистия по тем событиям, моя публикация им не повредит. Пойми, Невилл, войну прекращают обе стороны. Если это делает только одна сторона, это капитуляция. А мы капитулировать не будем.

…В этот день никто не следил за соблюдением режима. Ученики до темноты бродили по территории Хогвартса, предаваясь не очень-то траурному настроению. Рон вернулся в свою гостиную одним из последних. Спровадив Парвати в спальню девочек, он плюхнулся возле потушенного, по случаю теплой погоды, камина. Из соседнего кресла раздался голос Гарри:

— Не спится?

Рон вздрогнул. Этого разговора, особенно в темноте и без свидетелей, он боялся до икоты, хотя, после подслушанного на Астрономической башне, понимал, что поговорить всё равно придется. И, скорее всего, без свидетелей. Рон в панике пытался сообразить, что делать? Но он же гриффиндорец! И он должен встречать любую угрозу с гордо поднятой головой, а не драпать, как трус-слизеринец! И рассудив, что от Авады всё равно не убежать, решил задать вопрос, который мучил его больше остальных:

— Что вы с Дамблдором говорили о Джинни?

Сестра для Рона — это святое; он всегда был готов порвать на куски любого, кто обидит его малышку Джинни, а тут какие-то странные намеки…

— Что, что… Её чуть не убили перед Рождеством. Как раз тогда, когда ты подглядывал за Драко с Гермионой. А они, в свою очередь, подглядывали за нами, — ответил Гарри и рассказал Рону всю историю, которая произошла в Хогсмиде накануне Рождества.

— Так, так… — недоверчиво протянул Рон. — Значит Дамблдор хотел убить Джинни, а Вольдеморт вас спасал… И за сколько же ты ему продался?

— Уж не за тридцать сребреников, — ехидно ответил Гарри. — И вообще, Рон, это очень непростое решение, сотрудничать с человеком, который убил твоих родителей и всю твою жизнь пытался убить тебя. У меня есть основания поступать именно так.

— И какие, если не секрет? Или у тебя сейчас нет секретов только от Малфоя?

— Рон, ты ведь полный нуль в окклюменции. Ты даже не чувствуешь, когда кто-то копается в твоих мозгах. А это знание может стоить мне жизни. И тебе, кстати, тоже.

— А ты уже, конечно, покопался… И как, совесть не мучает?

— Лучше я буду ходить по земле с грязной совестью, чем лежать в ней с чистой, — отрезал Гарри.

— Ты теперь совсем как слизеринец… Гриффиндорцы должны думать по-другому…

И тут Гарри взорвался:

— Что ты знаешь о жизни и смерти? Ты видел, как лежит мертвым человек, с которым вы только что радовались победе? Как его дух просит тебя: «Отнеси мой труп родителям»? Ты знаешь, каково это, узнать о смерти человека, который заменил тебе всех родных? Ты знаешь как действует яд василиска?

— Ну… я читал…

— Читал? Что ты будешь чувствовать, когда твое дыхание останавливается, ноги уже не могут тебя держать, а помощи ждать неоткуда?

— Извини… — Рон даже не знал, что ответить. — Я просто хотел сказать…

— Хотел сказать? А что ты скажешь, когда тебе будут объяснять, что через пять минут после того, как тебя не станет, твои друзья получат поцелуй дементора, а девушка отправится в Азкабан? Между прочим, речь шла не о ком-то, а о Джинни. Там, куда мы с этим мерзавцем ходили.

Гарри перевел дух и продолжил:

— Гриффиндорцы думают!… Гриффиндорцы думают!… Лучше надо думать, и не о правде вообще, а о конкретных людях! Или твоя совесть позволяет избить первоклашек за дамблдоровы галлеоны? Ты о них тогда подумал? А что со всей школой после этого будет, тоже не думал?

— Когда? Я не…

— Что не? Или забыл, как хотел это сделать? После того, как следил за Гермионой?