Константин Костин: Ксенотанское зерно

— Я разговаривал с этой легендой. Он мне нужен. Найдите его.

— Ваше величество, но ведь его никто не видел…

— Его видел Я! Ищите! Где бы он не спрятался — найдите мне эту легенду! Я хочу разговаривать с ним на равных!

— Рудольф, ты дурак!

Август цу Гроссабгрунд прошел туда-сюда. В казарменной комнате особо не разбежишься.

— Знаю, — бесцветным голосом произнес Рудольф цу Фламменден. Да, теперь у него была фамилия. Выбранная самим королем. Будь воля Рудольфа, он подобрал бы что-нибудь менее торжественное, но с королями не спорят.

— Нет, я понимаю, ты — дворянин, гвардеец, Личная гвардия… Спаситель королевской дочери и все такое… Но как тебе в голову пришло просить у короля ее руки? Да она младше тебя в два раза!

— Ну и что?

— В конце концов, она — дочь короля!

— Я люблю ее.

— Рудольф, — Август присел на кровать, на которой лежал гвардеец. Вопиющее нарушение устава…

— Рудольф, скажи мне, зачем тебе это? Я всегда считал тебя самым хладнокровным из всех моих ребят. Как тебя угораздило влюбиться?

— Не знаю, — Рудольф пожал плечами и взял гитару. Проиграл несколько аккордов.

— Ты хотя бы у нее спросил, хочет ли она замуж за немолодого битого, колотого и рубленного гвардейца?

— Спросил.

— И?

Рудольф промолчал.

— Разрешите проехать?

— Что ты… о, простите, ваше высочество.

Молодой дворянин, только что готовый ринуться в схватку с неосторожной девушкой, толкнувшей его коня, тут же рассыпался в извинениях.

Ирма вздохнула. Идея покататься по городу верхом, чтобы привести мысли в порядок, уже не казалось ей хорошей. Тесно, толчея, дамское седло… Сопровождающие, хорошо еще, что она смогла заставить их ехать позади. Придворные сразу подчинились, а вот гвардейцы…

Гвардейцы…

Ирма вспомнила утренний разговор с Рудольфом. Неожиданно… Неожиданно, но приятно. Какой девушке не понравится, когда в нее влюбляются, в особенности, такие героические мужчины, как Рудольф. Да, немолодой, ну и что? Да, не очень красивый… Дитрих был красавчиком и что?

Рудольф хороший человек… Вот только что ему ответить?

— Эй ты, — дворянин быстро нашел на ком сорвать злость, — Убирайся с дороги! Не видишь, из-за тебя я толкнул госпожу!

— Да, господин.

Немолодой крестьянин привычно поклонился и потянул в сторону своих волов, запряженных в повозку, груженую мешками.

— Поживее!

— Да, господин.

Ирму неожиданно царапнуло. Казалось, обычное зрелище, дворянин приказывает, крестьянин повинуется. Раньше она и не обратила бы внимания. Но после знакомства с Якобом…

Теперь она знает, что крестьяне бывают умными, честными, верными и добрыми. Что они — такие же люди. Да, им можно приказывать. Но нельзя считать их безответными скотами.

Это… неправильно.

— Да пошевеливайся ты! — дворянин замахнулся плеткой.

— Да, господин.

Ирма не успела остановить дворянина: тот нанес удар…

Промахнулся по не вовремя поклонившемуся крестьянину, подпруга лопнула, и дворянин рухнул на землю, сопровождаемый смехом своих товарищей.

Вот так… — подумала Ирма, — дворяне и крестьяне. Одни — наглые и считающие, что им все позволено (она помнила свой опыт переодевания в крестьянку), другие — тихие и безответные, ничего не желающие видеть кроме своего зерна, как… некоторые.

Крестьяне и дворяне. И Рудольф.

Что же ему ответить?

Ирма проехала мимо поднимающегося с земли дворянина, глубоко задумавшись, поэтому даже не улыбнулась.

Крестьянин низко поклонился ей. Может быть, он улыбался, понять этого было нельзя.

Лицо крестьянина скрывала большая широкополая шляпа.

По пыльной дороге, мимо сжатых полей и скошенных лугов, ехала повозка, запряженная двумя серыми волами. Правого звали Налево, а левого — Направо.

Якоб лежал на повозке, смотрел в небо и думал. Под его головой лежали два мешка с волшебным ксенотанским зерном, колос которого занимает всю соломину сверху донизу.

Король не обманул.

Хотя, конечно, нужно еще посадить зерно, дождаться, пока оно вырастет и тогда только можно будет точно сказать, соврал король или нет. Вот только заниматься этим Якобу не хотелось.

Прав, трижды прав был старый Ганс, когда оставил младшему сыну в наследство только повозку с волами.

Пропутешествовав через полкоролевства, побывав в столице, сразившись с нечистью, встретившись с самим королем, Якоб понял, что спокойная и размеренная крестьянская жизнь не по нему.