Светлана Багдерина: Не будите Гаурдака

Хвала Рагнароку, что «сидит розовая лягушка между двух холмов, а прыгнуть не может» относилось не к поэзии, а к загадкам.

На мотивчик модной когда-то в Лукоморье песенки уже к утру второй ночи поисков вся команда, включая Масдая, непроизвольно напевала себе под нос, а остальным — под ухо: «Гра-упнер… Гра-упнер… Светлого мая приве-ет… Гра-упнер… Гра-упнер… И зде-есь… е-го нет…».

Расческа и ее зубья — отдельно друг от друга — всё еще торчали из разных мест его обширной и строптивой шевелюры.

Никто не может быть более жестоким к падшему кумиру, чем его недавний обожатель. Надо ли добавлять, что волосы угрюмого отряга были сейчас девственно спутаны по всем сторонам лица.

Никто не спорит, что на голодный тоже размышляется неплохо, но, главным образом, лишь в одном направлении.

Различия заключались лишь в порядке осуществления действий и напоминали больше выписку из кулинарной книги — инструкцию по разделке и обработке тушки.

Поскольку это была всё-таки роса, а не слёзы Аос, и не кровь богов, то вес алмазов не превышал семи-восьми карат, да и огранка была незамысловатая, хоть и вода, надо отдать должное, являлась довольно чистой.

Громоподобно, сказала бы Серафима, если бы уже не спала.

В простонародье известный как кулак.

Учитывая настроение Мьёлнира и выражение собственной физиономии.

«Может, в Отрягии в Хел после смерти попадают не только люди, цверги и великаны, но и то, чем они дышат?» — родилась гипотеза у мага-хранителя.

По мере скромных возможностей.

Но, не исключено, что и цикл лекций.

Позавчера утром? Три дня назад днем? За пять лет до этого момента ночью? В Хеле время было равносильно четвертому измерению для жителей Белого Света — концепция известная, но непостижимая.

Не исключено, что из страха перед встречей и необходимостью объяснений с настоящей, а не нарисованной бабой-ягой.

Какие в Лукоморье зимы, и какая у костей теплоизоляция!

Такие уж ноги попались…

Он не читал «Преступление и наказание», и не знал, что для этих целей во всем цивилизованном мире уже применяются топоры.

В пяти метрах.

Или губы к чашам — у кого как получилось.

А, заодно, штукатурка, лак, олифа и глазурь — всё, чем были когда-то покрыты сверкающие полы, стены и украшения серебряного дворца Разума.

В кои-то веки царевич не стал пытаться обратить на путь истинный противника перед поединком.

А Серафима еще успела подумать, что при таком напоре варгов великанам через пять минут тут вряд ли что-то останется.

Именно так, с маленькой буквы: восвояси. Не путать с двумя новыми государствами, образовавшимися недавно после гражданской войны в Вамаяси: Вотвояси и Восвояси.

Кроме, естественно, хронически свежего и бодрого Иванушки.

Или просто спасалась от голодной трески.

Врун или Вруно — гвентское произношение имени Бруно

И поэтому очень часто Сеньке приходилось это делать за двоих.

После шатт-аль-шейхской жары прохладные майские утра предгорья Красной Горной страны даже Олафу казались холодными, а что уж говорить об остальных…

А так как они и до этого у него находились в полуприкрытом состоянии, то вирши свои он прочел с глазами полностью закрытыми, а с последним аккордом погрузился в тревожный, но чуткий сон.

И первым в списке этих хронически удивленных неизменно стоял сам Агафон.

А посему представить монарха, вскакивающего с постели раньше кухарки, не способный по определению.

Хоть и не уверенному до конца, так ли следует обращаться с имуществом и подданными их без пяти минут союзника.

Первая — в адрес своей внешности, вторая — на ажурную кольчугу цвета морской волны, тонкую и легкую, как паутинка, и прочную как молибденовая сталь — персональный подарок отца Масдая. Конечно, Олаф, Иван, Агафон и Ахмет получили точно такие же подарки, только серебристых тонов, но скромно носили их под одеждой, где им и было, по их мнению, место. Серафима же была убеждена, что прятать такую красоту от людских очей — все равно, что носить ожерелья под платьем, а кольца — под перчатками. И Эссельте, получившая от старого волшебника именно такие дары, была единственной, кто искренне с ней соглашался.