Анна Гаврилова: Душа Огня

— Даш, не нервничай из-за этого. — Кажется, Каст мою реакцию воспринял неправильно.

— Даш, ну ты чего? — присоединился к нему Дорс. — В конце концов, тебя Ваул избрал, а это все-таки много значит. Тем более для нее…

— Да я не из-за этого переживаю! — чуть успокоившись, выдохнула я.

— А из-за чего? — спросил водник.

Вот не хотелось обсуждать с парнями эту тему. Даже упоминать не хотелось, но… видимо, нервы взяли свое.

— Глун убежден, что у нас с вами любовь на троих.

— Что-о-о? — проревел Каст ошарашенно.

Я не выдержала, снова хихикнула.

— Тройничок, мальчики. У нас с вами тройничок.

Парни зависли на пару секунд, а потом чердак башни Огня завибрировал от громкого, дружного, мужского ржача. И он был настолько заразительным, что не только я, даже Кузьма не выдержал.

— И-и-и! — пропищал он. — И-и-и-и!!!

— М-да, теперь понятно, — отсмеявшись, сказал Каст. — Что ж, пусть попробует об этом рассказать.

— Твоя мать оценит? — хмыкнул Дорс.

— Посмотрим, — ответил огневик с улыбкой. Потом посерьезнел и добавил: — А насчет проблем с самим Глуном — не переживай, Даш. Разберемся.

— Ага, — кивнул «синий». — Когда прибудут представители Совета, поверь, уж кому-кому, а Глуну точно будет не до нас.

И я поверила. Потом сделала еще один глоток легкого поларского вина и постаралась выбросить мрачные мысли из головы.

В общем, все было хорошо. Но когда парни попрощались и покинули мое убежище, в утомленный стрессами и алкоголем мозг прокралась мыслишка: а как представители Совета Магов отреагируют на меня? И то, что Глуну не поздоровится, — это, конечно, здорово, но… Я-то после их визита выживу?

Видит бог, я не хотела этого сна. Не хотела настолько, что очень долго не решалась выключить свет и закрыть глаза. Просто лежала, разглядывала массивные балки потолка и молчаливо молилась о ночи без сновидений.

Но, видимо, не так просила и не тому богу свои мысли посвящала, поскольку молитва не помогла. Едва веки сомкнулись, вместо желанной тьмы я увидела до боли знакомую дверь — дверь, ведущую в комнаты куратора Глуна.

И вновь мое «я» разделилось надвое. Та часть меня, которая осознавала, что все происходящее — только сон, воспротивилась. Она категорически отказывалась входить в эту дверь, ей было неприятно и… да, страшно.

А другая, та, которая не ведала, испытывала почти болезненное желание увидеть синеглазого брюнета, почувствовать вкус его губ и тепло объятий. Увы, она оказалась сильней.

Толкнув массивную створку, я мышкой проскользнула в гостиную. Привычно прикрыла дверь, задвинула засов и, стараясь не шуметь, направилась к кабинету. Тот факт, что на мне нет ничего, кроме форменной мантии, ничуточки не смущал. Наоборот, я чувствовала себя дерзкой, и мне это нравилось.

Я еще не горела, но тлела, представляя, как Эмиль усаживает к себе на колени и с деланым равнодушием касается губами моих губ. Как его ладони скользят по моей спине и замирают на бедрах. Сжимают. А я невольно выгибаюсь, провоцируя мужчину прикоснуться к груди, и…

— Убью! — донесся яростный, исполненный звериного бешенства рык из-за приоткрытой двери кабинета. — Найду и лично сверну шею!

Я вздрогнула и остановилась, не дойдя каких-то три шага. А там, за дверью кабинета, что-то разбилось. Следом раздался грохот, словно нечто тяжелое опрокинули.

Стало жутко. Причем не только той части меня, которая осознавала, что спит и видит извращенный кошмар, но и тлевшей от страсти дурочке в алом форменном балахоне.

— Найду! — Нет, это даже не обещание, а констатация факта. — Найду и сердце вырву!

И вновь это проклятое раздвоение личности. Я «настоящая» не понимаю, а та я, которая во сне, вздрагивает и прикрывает рот ладонью. Она убеждена — Глун говорит о человеке, который поставил ловушку. А еще она точно знает, что куратор бесится не столько из-за убийства студентов, сколько от того, что я, Дарья Андреевна Лукина, могла пострадать.

Но главное, ей хватает ума сообразить — сейчас к Глуну подходить не стоит. Нужно дать куратору возможность перебеситься. Я разворачиваюсь и, как и прежде стараясь не шуметь, устремляюсь к выходу.

Трезвая часть меня облегченно вздыхает — все, ничего не будет. Сейчас я провалюсь в обычное сновидение. Но, черт возьми, мы же на Поларе! А тут закон подлости точно работает куда лучше, нежели на Земле.

— Куда? — доносится сзади.

Я замираю и оборачиваюсь.

Глун. Застукал.

На кураторе привычная одежда: черные штаны и белоснежная рубашка. Рубашка, как обычно, расстегнута до середины груди, и я вижу рельеф его мышц. Это сводит с ума, почти так же, как струящиеся по плечам черные волосы и пылающий яростью взгляд синих глаз.