Вадим Крабов - Заговор богов

Первым не выдержал Адыгей:

— Как думаешь, что с ним. — Спросил, кивая на спящее тело.

— Я не склонный к Силе. — Развел руками Максад. — Но предполагаю, что это влияние лоосок. Он же был почитателем Пресветлой. Интересно, много он успел подслушать?

— Ты думаешь?!

— Почти уверен. Они были мастера в ментальной сфере. Теперь они знают все, о чем он слышал и что видел. Я, конечно, следил за ним. Рус выбрал верное расстояние, когда обсуждали нападение, все говорили тихо, но все же. По крайней мере, количество людей лооски точно узнали.

— Дарки! — Адыгей с досады хлопнул себя по коленям. — Надо Русу сообщить!

— Стой! Он же велел — не «звонить»! Но я рискнул, рассказал. Нарушил приказ. Он уверил, что ничего страшного не случилось. Надеюсь, Предки и Боги на его стороне. — Пожелал Максад, думая, впрочем, больше о Гелинии и наследнике, чем о Пиренгуловском зяте. Гнатик, к которому коронпор успел проникнуться теплотой, расплачивается за грехи отца и больше никого — об этом знало достаточно народа. А еще больше — догадывалось.

— Да пребудут с ним благосклонность Предков и Богиня Удачи! — вторил Адыгей. А вот он искренне желал вернуться живым — здоровым именно Русу.

«Звонок» Максада застал Руса в неподходящий момент. Он, Леон, Андрей, Саргил, Ермил и Архип при помощи «прыжковых поясов» спустились со скалы и очень осторожно, прячась за редкими кустиками, несмотря на то, что были скрыты «браслетами невидимости», пробирались в сторону центрального дома, задумывая обогнуть другие строения по противоположному от моря краю поселка. Шагах в двадцати от места спуска обнаружилась пара дозорных, прячущихся за большими валунами. Они с Леоном шептались, как можно их обойти и тут — «звонок». Максад был человеком разумным, поэтому по пустякам не побеспокоил бы. Тем более он оставался отвечать за безопасность Гелинии, а значит речь могла пойти о ней. Рус предупредил друга и ответил на вызов.

Время во внутренней вселенной останавливалось, поэтому о продолжительном выпадении из внешнего мира говорить не приходилось. Опасность была в другом. В ситуации, требующей немедленной реакции на внезапную непредсказуемую угрозу, лучше было не рисковать и вглубь себя не лазить. Дело в том, что «по возвращении», как бы ты ни старался, как ни настраивался, а все равно происходило раздвоение личности: только что, буквально в этот самый момент ты находился в собственной вселенной, в совершенно иной обстановке; рассуждал, беседовал с кем-то, переживал, либо наоборот, отдыхал — расслаблялся, причем долго; и сразу, без перехода, следовало возвращение в реальный мир, где ты так же, буквально сей момент, занимался совершенно другими делами. Ледяной омут после жаркой парной. Стресс происходил нешуточный, в боевой обстановке недопустимый. Это в более-менее спокойной обстановке кратким раздвоением сознания можно было пренебречь.

— Нормально, Леон. — прошептал Рус через один удар сердца, после того, как предупредил о вызове Максада. — У Флавия память прочитали. И еще что-то сделали, пока мне непонятное. Плохо, конечно, но некритично. А я-то думал, что там за размытость была в его воспоминаниях!

— Ты это о чем? — прошелестел раздраженный друг, с трудом понижая громкость своего зычного баса до тихого шепота. Он не сидел на теплой тирской травке, не вдыхал щедрые ароматы степи, не беседовал с невозмутимым Максадом. Леон, не отвлекаясь, думал о деле здесь, на дне впадающей в море долины. — Нам дозорных надо обогнуть.

— Когда я память проводника снимал, то было там странное пустое место. Когда он в страхе по лесу от оборотня сбегал. Лооску оказывается встречал.

Появлялась у Руса мысль оставить пастуха в Понтинополе и отправиться на поиски без него, но! Чужие знания, пропущенные через иной чувственный окрас, давали слишком неопределенную привязку к однообразной местности. У Флавия ориентация осуществлялась категориями типа: «Там, где я ногу в той декаде подвернул».

— Мы чьего сына спасаем? Моего?! Очнись! — Леон с такой силой сжал кисть Руса, что у того чуть не треснули кости.

— Да нормально все, — прошипел Рус, терпя боль. — Руку ослабь. Нет пока опасности, я чую. И Гнатик там же, в большом доме, амулет туда четко тянет.

«Браслеты невидимости» работали великолепно. Наши лазутчики друг друга различали с большим трудом, а что говорить о тех, кто не имел подобного устройства? Был в каганские изделия встроен специальный узор, позволявший обладателям этого чуда различать неясные призрачные контуры товарища — невидимки. Но для надежности пока шли гуськом, держась за руки.