Андрей Столяров - Мечта Пандоры

— Ладно. Дальше. Специалисты исследовали аппаратуру в Доме. Волнового генератора там нет.

Этого я не ожидал.

— Вы говорили с советником, с Фольцевым?

— Да.

— Нет, о Спектаклях?

— О Спектаклях не говорили.

Я коротко изложил свой разговор с советником. Август слушал без интереса.

— Все это хорошо, Павел, — нетерпеливо перебил меня он, — но отношения к делу не имеет. Честное слово, если бы там и оказался генератор, то я все равно не позволил бы распылять наши силы. Есть главное и есть второстепенное.

— Пошлите кого-нибудь на Спектакль, пусть замерят эмоциональный фон.

Август заворочался так, что кресло застонало:

— В конце концов, я начинаю думать, что у тебя идефикс, Павел…

— Я прошу вас…

— Ладно.

Я видел, что он не пошлет. И я чувствовал, что мне не доказать ему, что тихая зараза, которая, как болотный туман, расползается из обычного Дома, гораздо опаснее всех фантомов.

Я подумал, что в принципе возможно вообще не выходить из искусственного мира Спектакля: включить в него производство, науку — как его элемент, и тогда люди будут ездить на работу, полагая, что они находятся не в такси, а в боевой колеснице Древнего Египта, и что диссертация — это не диссертация, а средневековый трактат Фимилона Аквитанского «О природе и происхождении демонов». Ведь в каждом человеке живет страсть к Игре, и если снять ограничения, сознательно наложенные на себя человечеством в своем долгом и трудном пути, то Игра — всплеск безудержного веселья, романтики и приключений. Но тогда суррогат знания и чувства захлестнет мир.

Снова раздался звонок. Август поднял трубку и забыл ее положить.

— Пожалуйста, — растерянно сказал он. — Станция-близнец одиннадцатая произвела показательный выстрел в сектор Земли. — Голос его окреп. — А эти болтуны, эти паникеры из МККР настолько перетрусили, что приказали международным частям покинуть территорию Бальге.

— Это не трусость, — Симеон так потер лицо, словно хотел содрать кожу.

— На орбите Марса десяток тяжелых крейсеров, на самом Марсе две станции ближней защиты, — наливаясь кровью говорил Август. — А эти… мало того, что вывели войска, они еще завернули «Скальда» — ему оставался один день полета, завтра раскатал бы близнецов по всему пространству. Нет, вы послушайте — Шуто потребовал, чтобы профессора Нейштадта целым и невредимым доставили к нему. И сейчас они серьезно обсуждают этот вопрос. Кроме советского, кажется, только французский представитель против. Вместо того, чтобы поднять по тревоге дивизию «призраков», накрыть всю Бальге куполом радиопомех, высадить десант и через два часа доставить этого Шуто в тюрьму МККР, они, видите ли, вступают с ним в переговоры. Паникеры!

— Они не паникеры, — снова возразил Симеон.

Август несколько секунд бешено глядел на него. Рявкнул:

— Знаю! — и положил трубку. Телефон тут же позвонил.

— Да! Да! Делаем все, что можем. Нет, гарантировать не могу. А вот не могу и все. Так и передайте. Помощь? Требуются детекторы генетических кодов — двести или триста штук. Их можно снять с аэродромных опознавателей. Ну так получите разрешение! Нажмите на правительство!

Бросил трубку, повернулся массивным телом:

— С кем вы, Симеон?

Тон был чрезвычайно опасный. Я выпрямился.

— Я ни с кем. Я наблюдатель, — внешне спокойно ответил Симеон.

Они прямо впились друг в друга глазами. Я был готов ко всему. Я знал Августа. Если он решил стрелять, то он будет стрелять. Его не остановят никакие законы, никакие процессы, никакие скандальные сообщения в газетах. Поэтому он и занимался особыми акциями. Но Август, вероятно, решил, что стрелять еще рано — как-то потускнел, сказал брюзгливо:

— МККР запрашивает, можем ли мы гарантировать, что возьмем профессора в течение двух суток. На это время они собираются растянуть переговоры. Понял, Павел, почему начались выступления? Теперь профессор не в коробке у «саламандр». Теперь он работает на себя. И очень торопится — пока его не захлопнули снова.

Я молчал. А что было говорить? Ведь именно я, пусть невольно, способствовал освобождению профессора Нейштадта.

— По-настоящему, следовало бы тебя, отстранить, — Август не смотрел на меня. — Но нет людей. И нет времени. — Сделал внушительную паузу, придавая вес своим словам. — Займемся Боннаром. Сегодня утром его обнаружили. Симеон, у вас готова кассета? Давайте!

Симеон притушил свет. На экране возникло лицо Боннара. Он улыбался. Рядом мигала дата.