Анна Завгородняя: Проклятый [СИ]

— Пока не вошли в дом, давай поговорим, — король остановился на склоне и отослал своих воинов вперед. Гуннар заметил, что те, хотя и прошли вперед, но все же в дом без своего вождя не пошли, а остались ждать его во дворе, бросая изредка взгляды в их сторону. Купец подумал о том, что очевидно, Коннор чего-то боится, раз ходит в подобном окружении и это показалось ему странным. Тот Коннор, которого он знал по молодости, никогда ничего не боялся, а этот был немного другим. Но, даже не смотря на то, что отношение самого Гуннара к королю стало иным, он все же не мог не уважать его за то прошлое, что связывало их.

— О чем ты хочешь говорить? — заинтересованно спросил купец.

Коннор посмотрел на него, улыбаясь в бороду.

— Насколько я осведомлен, девушка, которая является хозяйкой в твоем доме не родная тебе дочь, не так ли, Гуннар? — спросил он.

Купец пожал плечами.

— Это так, — признал он, — Но для меня она все же дочь и она такая же родная мне, как и Олав!

— Я давно не виделся с тобой, — король перевел взгляд на морскую даль, раскинувшуюся на весь горизонт, — Как она попала к тебе?

Гуннар коротко рассказал ему историю Кири. Король слушал молча. В какой-то момент купец заметил в глазах своего слушателя странный блеск, словно эта история что-то всколыхнула в памяти короля, но тот быстро сделал равнодушное лицо, спрятав за маской безразличия свои ощущения, хотя, может, Гуннару это только показалось.

— Интересная история, — произнес он, когда рассказчик, наконец, замолчал, — Как ты думаешь, она сама помнит о своем детстве?

Гуннар некоторое время медлил с ответом, размышляя, потом сказал:

— Может и помнит, но она никогда ни при мне, ни при брате даже не заговаривала о том, что произошло тогда в сгоревшем поселении, и никогда не говорила при нас о своей настоящей семье. Только на корабле, в тот день, когда мы нашли ее, она сказала, что ее отец был вождем в той деревне!

Коннор хмыкнул.

— Спасибо за рассказ, Гуннар. Честно говоря, это было не праздное любопытство. О твоей прекрасной Кири ходили слухи, а мне надо было знать правду. Это хорошо, что она не из простых. Сейчас ты поймешь, к чему я клоню и почему проявил несвойственное мне любопытство! — он перевел дыхание, — Обычно я не занимаюсь подобным, но меня попросил человек, которого я люблю как сына и не могу ему отказать, — произнес он.

Гуннар нахмурился, все еще не понимая, к чему клонит король.

— Я не буду мучить тебя долгими разговорами, — продолжил Коннор, — Мой человек, — он сделал паузу и снова заговорил, — Мой лучший вождь просит руки твоей дочери!

Брови купца взлетели вверх.

— Кто? — только и спросил он.

Коннор махнул кому-то, стоявшему позади Гуннара. Купец медленно обернулся и увидел поднимающегося к ним Трора. Гуннар быстро перевел взгляд на короля и тот отчего-то изменился в лице. Глаза Коннора словно сказали Гуннару — я после все тебе объясню.

Молодой воин подошел к своему королю и стоявшему рядом с ним купцу. Легко кивнул в знак почтения, но Гуннару не понравился острый взгляд, которым окинул его так называемый жених.

— Мое почтение, — обратился Трор к Гуннару.

Разговор получился довольно коротким. Гуннар не смог отказать Трору, особенно когда рядом стоял Коннор и пристально смотрел на своего давнего друга пронзительным взглядом прищуренных глаз. Гуннар разрешил Трору поговорить с Кири и сообщить ей о том, что дал согласие на брак, хотя в душе он ненавидел себя в этот момент за то, что не может отказать этому наглому мальчишке, смевшему смотреть на него и даже на своего короля с таким вызовом и бестрашием. Гуннар слушал слова Трора, а сам думал о том, что несмотря на внешнюю привлекательность и богатства, которыми обладал этот воин, он настораживает его, да что там говорить — Трор откровенно не нравился Гуннару. Не такого мужа он желал бы для своей Кири. Но рядом стоял Коннор… Гуннар не посмел отказать Трору в руке своей дочери.

Но самое странное произошло потом, когда довольный полученным результатом, Трор поспешил в дом, КОннор проводил молодого воина долгим взглядом и склонившись к Гуннару, произнес тихо, так что даже сам купец едва расслышал его слова.

— Не волнуйся, Гуннар. И дочери своей передай, пусть спокойно принимает его предложение…

Гуннар отшатнулся от короля с недоумением глядя на последнего. Губы Коннора исказила кривая усмешка.

— Я тебе сейчас все объясню, — сказал он.

Король выбрал двадцать человек из числа тех, кого предложил ему Гуннар, в их число вошел и Олав, которого определили на корабль Трора под его непосредственное начало. К утру готовили отплытие. Уже к вечеру корабли были готовы. В трюмах трепыхались куры и несколько поросят, а так же бочки с засоленным мясом, рыбой и прочим провиантом. Воины занимались тем, что готовили оружие, затачивали мечи, чистили одежду. Мой брат, собрав сундук со своими вещами, перенес его на большой корабль, принадлежавший Трору. После заката вожди и их приближенные собрались в Большом зале на прощальный пир, организованный отцом, как дань уважения Коннору Кровавому. Я весь день, после отбора, занималась подготовкой к нему. Тех, кто не поместился в доме, устроили во дворе. Были разожжены костры, вынесены столы и лавки. Проследив, чтобы все всего хватало, я вернулась в Большой Зал только к тому времени, когда там уже вовсю царило веселье. Играли музыканты, отец держал троих для подобных празднеств и даже был один акробат. Я протиснулась мимо стоявших близко друг к другу столов, и подошла к Олаву, сидевшему рядом с отцом. Поклонилась Коннору и Гуннару, заметив, что оба, рьяно обсуждавшие что-то до моего прихода, как-то резко замолчали. Отец посмотрел на меня с какой-то непонятной тоской, но ничего не сказал. Я подсела к брату, про себя отметив, что Трор почему-то отсутствует за столом. И хотя мне это показалось странным, я почувствовала невероятное облегчение от того, что не придется весь вечер терпеть на себе его пристальные взгляды.