Бонансинга Джей: Ходячие мертвецы. Вторжение

– Отойди! – Дэвид Штерн зашипел на мальчика. – Они проникнут сюда!

– Не думаю, что они…

Крышка люка внезапно влетела вовнутрь с металлическим лязгом, и мальчик откатился назад, судорожно моргая и содрогаясь от шока. Десятки рук проникли в их убежище, крючковатые пальцы с черными ногтями хватали воздух, пытаясь вцепиться в пищу. Томми вскрикнул. Дэвид сделал выпад в сторону люка и попытался вытолкнуть медузье сплетение рук обратно в проем, как вдруг серия оглушительных трещащих звуков пронеслась по всей развалине. Дэвид Штерн обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как прямо у него перед глазами возник сущий ночной кошмар.

Стены кабины выгнулись внутрь под давлением внезапного натиска мертвецов, и комбайн затрещал по швам. Заклепки вылетали, как петарды. Запах смерти и гул общего рычания наполнили помещение, в котором кончился воздух. Томми визжал и прижимался к вертикально стоящему полу. Дэвид бешено шарил по кабине в поисках оружия, однако под действием гравитации машина накренилась и обвалилась сама на себя, опрокинув его на пол. Томми повалился на старшего товарища, и они инстинктивно обняли друг друга, а тем временем последний уцелевший кусок лобового стекла разлетелся на части. Ободранные фигуры ломились в кабину. Дэвид толкнул Томми в угол и схватил четырехфутовый покореженный кусок оконной рамы. Ближайший мертвец получил заостренным концом рамы в глаз, обдав Томми Дюпре струями жидкости. Мальчик выл, испытывая смесь первобытного ужаса, ярости и отвращения.

Дэвид замахнулся на следующего, потом на следующего и на следующего, понимая, между тем, что это всего лишь шоу, видимость, созданная для мальчика. У Дэвида Штерна не осталось надежды на то, чтобы отбиться от бесконечного балагана монстров, заполняющих их разбитое убежище. Но он боролся с ними, одного ударяя в висок, другому протыкая глазницу и разрывая нёбо еще одному. Кровь, плоть и жижа заливали кабину, и вскоре тела покрывали весь пол в дюймах от угла, в котором мальчик пытался не плакать громко. Он просто сидел там, его плечи вздрагивали, влажные глаза фиксировали происходящее, а по веснушчатому лицу катились слезы.

Когда старший, наконец, не справился, оступился, повалился назад и упал в нескольких дюймах от мальчика, двое живых отвернулись к стенке. Они не хотели на это смотреть, не хотели видеть, как наступал их конец, причем в жуткой форме бешеной кормежки. Они чувствовали, как нависшие над ними зубастые лица, рычащие, хищные, скрежещущие зубами, опускались к ним – а затем ничего . Ни жгучей боли от первого укуса, ни судорог агонии, когда все больше укусов взрывают мякоть в попытке добраться до спрятанных внутри деликатесов.

Дэвид хлопнул широко открытыми глазами. Десятки мертвецов неподвижно нависли над ним и мальчиком, замершие, как манекены в витрине брошенного магазина. Каждый мертвец походил на собаку, которую позвали при помощи ультразвукового свистка. Один за другим они обратили свои пустые взгляды на юг, пытаясь отследить, откуда доносился свист. Дэвид уставился на них. Ветер принес еле уловимый щелкающий звук; вспышка зарницы осветила лица мертвецов. Вся эта картина поначалу выглядела, будто сон, но с каждой секундой она становилась все более явной. Вдали пылила машина. Томми пытался что-то шептать сдавленным голосом, когда случилось удивительное: монстры стали уходить, медленно пятясь и сталкивались друг с другом, неловко отступая и оборачиваясь в поисках источника вспыхивающего света. Они всем скопом двигались на звук мотора, в сторону серебристых вспышек. Дэвид сел. Он потер глаза, будто пытаясь проснуться, и взглянул на Томми, который тоже поднимался и усаживался.

– Что за фигня? – риторически воскликнул Томми, глядя на массовый исход мертвецов.

Лилли внимательно смотрела в треснувшее боковое зеркало побитого эвакуатора, медленно проезжая мимо развалин супермаркета «Инглес». Она ехала на скорости меньше пяти миль в час, не быстрее пешехода, чтобы заставить как можно большее количество желающих пойти за ней. В городе было на удивление тихо, учитывая, что все большее количество мертвецов заполняло улицы и ковыляло за грузовиком. В воздухе пахло серой и сгоревшими электрическими клеммами, ветер приносил запах в салон через разбитую форточку. Лили замедлила ход и свернула на юг, направляясь к депо. В боковом зеркале она видела проповедника, привязанного к массивному буксировочному кронштейну грузовика. Он все еще был одет в испачканную рубашку, черные брюки и ботинки, его огнестрельные ранения проглядывали сквозь одежду, и он выглядел как живая фигура на носу корабля. Руки безвольно болтались, а лысая голова откидывалась, когда он приходил в сознание и вновь отключался.