Бет Льюис: Волчья тропа

Уж лучше промолчать, чем солгать.

Пенелопа почувствовала, как напряглось и застыло мое плечо под ее щекой. Она выпрямилась и взяла меня за руку.

– То, что было с Крегаром, теперь не имеет значения. Ты совсем другой человек. Ты не он.

У меня задрожал подбородок.

– С чего ты решила?

– Крегар не выпустил бы меня из того ящика и не стал бы вытаскивать из реки.

Он бы вытащил, но только для того, чтобы позже убить самому.

– Под всей этой грязью скрывается настоящий бриллиант. – Пенелопа вытерла пальцем пятно с моей щеки. – Ты бриллиант, Элка, – чистый и бесценный.

– Ты ведь не знаешь… – почти выкрикнула я.

Все вокруг расплылось из-за хлынувших слез.

– Я знаю достаточно, – ответила она тем странным голосом, каким рассказывала о своем отце. Я не говорила ей о… о том, что Лайон заставила меня вспомнить. А Пенелопа сейчас смотрела на меня со смесью жалости и снисходительности, как тогда, в Халвестоне, когда услышала, что случилось с сыном доктора и его бедными ногами. Значит, она знала, что делал Крегар и что делала я.

Слезы высохли. Снег остудил охвативший меня жар, и Пенелопа кивнула, прочитав мысли на моем лице.

Стыд наполнял мои вены, словно река Юкон. Я встала, медленно спустилась с крыльца и побрела по снегу, разрушая его идеальную белизну, как уже разрушила все остальное.

– Элка… – Пенелопа тоже встала, но я не смогла взглянуть ей в глаза и больше не смогу. – Элка, все в порядке, – твердила она. Нет, не в порядке, совсем не в порядке. Она все поняла. Я-то думала, что здесь, на реке Тин, я стану свободна и буду жить нормальной, спокойной жизнью. Дерьмо все это, а я чертова идиотка. Пенелопа знала, что Крегар сделал с сыном доктора, черт, да все знали. Она сложила два и два и получила четыре. Получила меня. Она украдкой заглядывала в запертые двери в моей голове, пока я не смотрела, и моя темная половина хотела вмазать ей по хорошенькой щечке – за предательство. Вот что это было – самое настоящее предательство. Она знала то, в чем я даже себе боялась признаться. От гнева и ярости я заскрежетала зубами, мускулы напряглись. Меня начало трясти, а в глазах вновь запекло.

Я старалась удержать в себе этот жар, чтобы он не вырвался и не растопил весь мир. Я впилась зубами в губу так сильно, что почувствовала привкус крови. Мой желудок сжался, и меня вырвало прямо на снег.

Огромный, пузырящийся красный сгусток. Вот оно! Все начало проясняться. Кровь на снегу – вот какой след я оставляю.

– Я иду на охоту, – сказала я и вбежала в хижину. Не могла на нее смотреть. Я схватила нож и шляпу и вылетела наружу. Пенелопа попыталась меня удержать, но я оттолкнула ее. Она что-то говорила, но я не слушала. В наших отношениях была такая чистота, какой никогда не было у нас с Крегаром. Мы обе вылезли из тех ящиков для новой жизни, а Пенелопа запачкала ее кровью и дерьмом. Черт, она знала и ни слова не сказала мне. Знала о моей гнилой сущности, о моем позоре. Я не могла смириться с тем, что совершила; как же мне, черт возьми, смириться с тем, что человек, который мне дорог, знает обо мне все? Почему она не убежала от меня с воплями? Почему она все еще здесь?

Потом я сообразила. Она влезла не во все двери в моей голове. Одна по-прежнему была закрыта на висячий замок, и ее защищали цепи и засовы. Если бы Пенелопа открыла и эту дверь, если бы узнала, что прячется за ней, то сбежала бы из нашей хижины, сверкая пятками и зовя Лайон с ее шестизарядным револьвером.

Пенелопа звала меня, выкрикивала мое имя, пока не сорвала голос. Птицы срывались с гнезд, мелкие зверьки спасались бегством. В ее голосе звучали слезы, растерянность, гнев и еще что-то, чего я не хотела понимать. Мое черное сердце рвалось на части. В лесу я ненадолго остановилась. Сама не знаю зачем, ведь я не собиралась возвращаться в то место, что чуть не стало моим домом. Пенелопа увидела, что я остановилась, и решила, что знает почему. Я обернулась и взглянула на нее. Она стояла там, завернутая в куртку и одеяло, и держала что-то в поднятых руках. Она кричала, и ее хриплый голос отдавался у меня в ушах.

Я забыла ружье. Как же я собиралась без него охотиться? Я почувствовала тяжесть ножа на поясе, провела большим пальцем по сточенной рукояти, отвернулась и зашагала в лес.

Ружье мне больше не понадобится.

Я не собираюсь охотиться на лося.

Я ОБОШЛА наш участок по кругу, чтобы Пенелопа не сообразила, куда я направляюсь, и углубилась в лес. Идти по снегу было тяжело, ботинки и штанины быстро намокли, и ноги начали замерзать. Я любила зиму за тишину, за то, что можно забраться под одеяло и не думать о том, что у тебя куча дел. Ты вспоминаешь, что вроде бы надо пойти поохотиться, но куда, если снегу навалило шесть футов!.. Ты просто зарываешься под одеяло еще глубже. Я ненавидела зиму за влажность и сырость, вползающую во все щели. Однако добра без зла не бывает.