Клиффорд Саймак: Магистраль вечности (сборник)

Многие века сигнализация молчала – и вдруг, лет пятнадцать назад, сработала: ее потревожил Бун, впервые ступивший «за угол». Конепес расценил это странное происшествие как возможный ключ к решению проблемы, которую поставили перед ним не менее странные люди, поселившиеся в усадьбе Гопкинс-Акр.

Он уповал на лучшее и все же не испытывал полной уверенности в своих выводах, пока Бун не появился вторично. Тогда стало ясно: на его глазах зародился новый талант, и у кого? У представителя расы, в которой он таких талантов никак не заподозрил бы. Сам по себе талант был менее значим, чем тот факт, что данная раса не исчерпала своих эволюционных задатков и способна развить в себе скрытые доселе возможности. И этот факт, в свою очередь, означал, что Бун становится центральной фигурой всего проекта.

Теперь, после всех проволочек, проект наконец-то движется полным ходом и даже успешнее, чем он смел надеяться. Осталось лишь наблюдать, наблюдать неусыпно, чтобы не возникло каких-то нежелательных помех, но у него появились надежные помощники. Колючка и Шляпа вошли в семью, стали для нее своими, в особенности Колючка, которому удалось втереться в доверие к Эвансам еще годы назад.

Конепес не сдержал довольного смешка. Простаки из Галактического центра числили Колючку своим подпольным агентом и внедрили его в семью в момент, когда та, спасаясь от бесконечников, собралась искать спасения в прошлом. На деле доклады Колючки получал в первую очередь Конепес, и они укрепили его интуитивную догадку, что Эвансы заслуживают самого пристального внимания.

Разумеется, нет и не может быть гарантий, что проект по той или иной причине не потерпит краха, как терпели крах его предшествующие проекты. По-видимому, у разума ничтожно мало шансов развиться до своего потенциального потолка. На протяжении столетий были другие расы, которым он пытался помочь, не щадя усилий, – и все попытки потерпели провал. Впрочем, терпели банкротство и расы, которым он помогать не пытался. Радуги, например, в конце концов потерпели провал потому, что подавляли свои эмоции вплоть до полного их исчезновения, но вместе с эмоциями утратили все жизненные ценности. Бесконечники сбились с пути, когда бросили всю свою энергию на фанатический межзвездный крестовый поход. И даже раса, к которой принадлежал Конепес, потерпела фиаско: в погоне за бессмертием, закончившейся вроде бы вполне успешно, раса принесла в жертву способность к воспроизведению потомства, и в конце концов он остался последним и единственным ее представителем.

От размышлений его отвлек мягкий хлопок. Прямо перед ним стоял Шляпа, отряхиваясь, как собака после дождя. Отряхивался визитер до тех пор, пока каждая из его одежек, порядком помятых, не села на свое место, – а затем аккуратно уселся сам.

«Не думай, что я оставил свой пост, – объявил Шляпа. – Я вернусь обратно и честно исполню все, что мне поручено. Я просто сбежал от волка. Он взял за правило подкидывать меня и трясти. А то отойдет, внушая мне ложную надежду, что я ему наскучил, но потом передумает и вновь набросится на меня. Он меня совсем изжевал и истрепал…»

– Придется тебе с этим смириться, – сказал Конепес. – Такова роль, которую ты должен играть. Пока в тебе видят всего-навсего куклу, никто не заподозрит, что ты ловкий шпион. Думаешь, мне приятна роль, выпавшая на мою долю? Я должен выступать клоуном, разговаривать нескладно, как положено недотепе-инопланетянину, нести всякую небывальщину, прибегать к затрепанным трюкам…

Вроде трюка, какой он придумал для девочки Инид, внушив ей, что она должна подержать палец на перекрестье нитей, чтобы дать ему возможность завязать узел. Он завоевал ее доверие, заставив ее ощутить себя соучастницей создания невода, – а на самом деле невод давно висел поблизости, ожидая лишь мысленной команды, чтобы сделаться видимым.

А чтоб она не усомнилась, что играет на борту невода важную роль, он подсунул ей визуальное устройство, которое сам же оставил на розово-пурпурной планете, как и сундук с галактической схемой. Побуждение отправиться к пирамидам было внушено ей, когда она воображала, что они оба «думают друг на друга». А потом он внушил ей заблуждение, что она спасает его от багрового хищника, в то время как багровость всего-то хотела прокатиться на неводе вместе с ними.

«И ни в чем этом не было бы нужды, – объявил Шляпа, – если бы ты не лез не в свое дело. Но тебе непременно надо вмешиваться в чужую жизнь. Никто не просил ни твоего совета, ни твоей помощи. Ты просто-напросто навязываешь себя самым назойливым образом».