Елена Лабрус - Элемента.N

— Кажется, это как раз то, что мне надо, — обрадовался Дэн. — И как связаны смерть купца и пожар?

— Так пожар как раз с дома того самого купца и начался, — дед отхлебнул чай и пристально посмотрела на парня. — А тебе доктор Дэн Майер оно зачем?

— У нас в Доме Престарелых несколько лет уже живёт старушка, которую зовут по документам Купцова Евдокия Николаевна. И поскольку, не поверите, а ей по тем документам сто восемь лет, говорят, она дочка того самого Купцова, что когда-то построил здесь пивоваренный завод, — рассказал Дэн.

— А сама она что говорит? – спросил дед.

— А сама она больше молчит. Долго уже, лет десять молчит. Правда, пару недель назад она как раз пришла в себя ненадолго. И то, что я узнал от неё за эти несколько дней, очень меня заинтересовало, особенно то, что долгожительство её настоящее. Вот я и подумал, Вы здесь давно живёте – может, вспомните что, — и Дэн посмотрел на деда внимательно.

— Живу я здесь, конечно, долго, — прищурив один глаз, ответил старик. — Но не настолько. И если бы не пришлось мне те архивы в город перевозить, то и нечего было бы мне тебе рассказать.

— Но Вам же пришлось, — заметил Дэн. — Так может, поделитесь?

— Может, и поделюсь, — вздохнул дед, встал и прошаркал на кухню.

Он вернулся с видавшим виды закопченным чайником, на круглых боках которого местами проступала желтая эмаль. Подлил чай Дэну, до краёв наполнил свою кружку, унёс чайник на место и только после того как крякнув снова сел, сказал:

— Но сначала ты. Что ж такого рассказала тебе бабка?

— Немного, — не стал ломаться Дэн. — Она сказала, что настоящая её фамилия Елагина. Мать её была нанайкой, а вот отец русским. Родилась она здесь, в этой деревне, в которой раньше жил их народ, но с приходом русских они ушли. И лет ей действительно много, может даже больше чем в тех документах написано. Вот, пожалуй, и всё. А ещё из других источников я узнал, что в той части кладбища, где уже давно никого не хоронят, весь холм покрыт надгробиями, на которых стоит одинаковая дата — 19 июля 1913 года. Но есть там и могила Купцовой Е.Н., которая умерла почти годом раньше – в ноябре 1912—го.

— А как к бабке документы той Купцовой попали, она не сказала? – уточнил дед.

Дэн отрицательно покачал головой.

— А как ты сказал, была её фамилия?

— Елагина, — повторил Дэн. — Фамилию ей дали по отцу, а вот имя у неё первоначально было нанайское.

— Хм! – покачал головой старик. — Вспомнил я эту историю про смерть купца. Купец, который сгорел, действительно был Ланц, Николай Ланц. Но была у Ланца дочь, которая годом раньше вышла замуж за сына того самого Купцова, что был здесь главой. И завод Ланца перешел зятю в качестве приданого и стал принадлежать Купцову младшему. Только во время того пожара все они и сгорели, и Ланц, и зять его, и вся семья Купцовых, и ещё семей двадцать.

— А дочь? – насторожился Дэн, — Дочь сгорела?

— Вот ведь какая странная вещь, — улыбнулся Иван Матвеевич, — а дочь, согласно документам выжила. Получила ожоги, но выжила. И знаю я место на нашем кладбище, про которое ты говоришь, только могилы Купцовой я там не припомню, там вообще до наших дней мало что уцелело, затянуло лесом.

— Я вообще ничего про кладбище и не знал, мне Ева рассказала, — ответил Дэн, и боль сдавила его грудь при воспоминании о девушке. Он старался не показывать вида, но вздох, который он пытался подавить, всё же вырвался.

— А, ну эта известный специалист по нашему кладбищу, она на нём, считай, выросла, — ответил дед, и лицо его озарила тёплая улыбка. — А в нашей деревне, значит, почти век спустя появилась некая местная жительница, с документами той самой Купцовой, хотя с чего мы взяли, что той самой? Фамилия простая, распространенная, мало ли совпадений.

— Есть еще один интересный момент. Бабка в нашем Доме Престарелых появилась не одна, а с комодом. И на комоде стоят буквы «Е.К.», и именно такими вензелями, говорят, было на пивоваренном заводе помечено оборудование, мебель, много чего. Вряд ли всё это могло появиться за те полгода, что Купцовы были хозяевами завода, со дня свадьбы до дня их гибели. А дочь Ланца, которая уже не Ланц, а Купцова – выжила. Значит никто иной, а именно она взяла на себя контроль над заводом, или кто-то, кто выдавал себя за неё. А были у этого Ланца ещё дети?

— В том то и дело, что не было. Овдовел он рано, так больше и не женился. И у Купцовых никого не осталось, — ответил дед и крепко задумавшись, встал и принёс чайник.