– Ну и что? – снова спросил Алька.
– А строители попросили Игоря про это написать в газету. Вот он и пишет. А Верин отец узнал.
– У-у, – протянул Алька. – Это он истратил чужое железо?
– Нет, но он про это тоже знал. И не хочет, чтобы Игорь писал.
– И Веруха не хочет?
– Она говорит: «Пиши, только мы больше не знакомы».
«Ну и хорошо», – чуть не сказал Алька. Но подумал, что Игорю, наверное, совсем даже нехорошо, и промолчал. Потом он вспомнил Верухиного отца – дядю Васю, лысого, высокого, в очках. Всегда казался таким добрым, не ругался даже, когда в него мячом залепили. Притворялся, значит. А теперь из-за этого дяди Васи может уехать Игорь! Или, вернее, из-за Верухи, потому что поссорился с ней…
Алька медленно поднялся по лестнице. Нерешительно подошёл к двери. Долго стоял и разглядывал облупившуюся краску на дверной ручке.
Алька поднялся на цыпочках и надавил кнопку звонка. Он надавил её очень осторожно, а звонок за дверью всё равно загремел оглушительно.
– Не заперто! – услышал Алька голос Верухи.
Он вошёл. Веруха стояла перед большим зеркалом. Она в одной руке держала красную коробку с пудрой, в другой – кусок ваты. Пудрила нос.
– Ты зачем? – спросила она.
– Я… так, – выдохнул Алька:
– Ну, если так… пожалуйста. – Она даже не обернулась.
Алька открыл рот, взглянул на Веруху и… ничего не сказал. Не решился. Он подошёл к пианино. Крышка была откинута, и белые клавиши блестели, как тонкие бруски сливочного масла. Алька ткнул одну клавишу. В чёрном высоком пианино сразу громко откликнулась струна. Этот звук был похож на голоса ночных поездов.
– Вера… – боясь обернуться, тихо проговорил Алька. – Ты скажи, чтобы Игорь не уезжал…
Веруха молчала. Алька повернулся и увидел, что она стоит неподвижно с поднесённой к носу пудрой.
– Вера! – испуганно сказал Алька.
– Убирайтесь вы все! – вдруг крикнула она тонким голосом и бросила на пол коробку с пудрой.
Алька выскочил в коридор.
– Ненормальная! – крикнул он сквозь слезы. – Он всё равно напишет про железо!
В комнате клубилось белое облако.
Прошло четыре дня, а Игорь не уезжал. И даже не говорил об отъезде. Алькина тревога немного улеглась. Ведь нельзя же целыми днями думать о чём-то грустном. Тогда не останется времени ни на какие хорошие дела. А дел было много. И однажды под вечер Алька пошёл к Валерке, чтобы сшить из самодельного футбольного мяча боксёрские перчатки. Но к Валерке Алька не попал, потому что встретил Лапу. Лапа приехал из лагеря коричневый от загара, и лишь волосы стали ещё белее и всё так же торчали во все стороны.
– Алька! – обрадовался Лапа. – Здравствуй! Тебе привет от Мишки Русакова. Помнишь, толстый такой? А ты куда идёшь? Я тебя тыщу лет не видел…
Потом Лапа сказал, что идёт на вокзал собирать спичечные коробки для коллекции. Пассажиры едут со всех сторон, и коробки у них с наклейками, каких в этом городе никто даже и не видел.
– Наклейки – это чепуха, – сказал Алька. – Вот старинные монеты собирать – это да.
– Конечно, – согласился Лапа. – Только мне наклейки и не нужны. Их Борька Сазонов собирает, а у него есть клетка. Громадная, как курятник. Можно целую стаю чечёток держать.
– Меняться будешь? – понял Алька.
– Меняться. На вокзал пойдёшь со мной?
Альке не велели одному ходить на вокзал. Но сейчас он рассудил, что идёт не один, а с Лапой. К тому же они так давно не виделись.
– Топаем? – спросил Лапа.
– Топаем.
До вокзала было далеко, и они пришли, когда часы показывали почти девять. Но солнце ещё светило, потому что стояли летние, долгие дни.
У входа на перрон дежурил дядька с красной повязкой.
Но Лапа знал, где в чугунной решётке забора есть дыра. Он помог пролезть Альке и пролез следом.
– Сейчас на третий путь поезд из Владивостока подойдёт, – сообщил Лапа. – Давай скорей!
Но на втором пути тоже стоял поезд. И в него всё время входили люди.
– Проскочим, – решил Лапа.
Он взял Альку за плечи, протиснулся вместе с ним к подножке, подсадил его. Алька и сам не заметил, как оказался в тамбуре.
Лапа соскочил с другой стороны на платформу.
– Прыгай! – крикнул он Альке и протянул руку.
Алька собрался прыгнуть. Но в это время какая-то тётка с корзинами, перекинутыми на полотенце через плечо, сердито блестя глазами, оттолкнула Лапу и полезла в вагон. Не мог же Алька прыгать на её корзины!
Вдруг поезд дёрнулся. Алька снова кинулся к выходу.
Но опять какой-то дядька с узлом уже на ходу вскочил на подножку. Вагон медленно поплыл вдоль платформы.
Читать дальше