Стивен Вудворт: Сквозь фиолетовые глаза

Она подняла Т-38, направив его прямо в голову Этуотера.

Натали, подумал он.

И Сондра нажала на курок.

Дэн не почувствовал пулю, пробившую его череп. Прежде чем клетки его мозга успели отозваться болью, выстрел из дула пистолета взбил его серое вещество в кашу. К тому времени, когда его кровь запятнала фольгу на стене чулана, а тело упало на пол, он уже давно ушел.

Ты должен жить в мире с собой, пока можешь, так что можно будет проститься, когда придет время.

Дэн вспомнил слова Дэна, пытаясь сориентироваться в не имеющем направлений мире мертвых. Он так много еще не сделал: он снова хотел помочь племяннице искать пасхальные яйца, хотел обнять маму, хотел рыбачить с пирса вместе с отцом и ничего не ловить. Он бы хотел еще раз извиниться перед Сьюзен и вымолить прощение у жены и детей Аллана Пеллетьера. Но больше всего он жаждал обнять Натали и заглянуть в ее бездонные фиолетовые глаза. Теперь – слишком поздно, слишком поздно для всего.

Кроме, пожалуй, одного.

Не в состоянии видеть, слышать, нюхать, трогать или пробовать на вкус, Дэн обладал только чувством собственного разума, который неожиданно показался необычайно широким. Бесконечно малые ответвления его души тянулись к каждому атому, до которого он когда-либо дотрагивался – от песчинок на Мауи, где он гулял вместе со Сьюзен в их медовый месяц, до кожи на ладони Сида Престона. Триллионы триллионов «камней преткновения», и каждый накладывал крошечное квантовое притяжение на энергию его сущности.

Натали – «камень преткновения», подумал он. Если я смогу ее найти... если есть шанс... Обнадеженный, он начал ее искать.

Но он не рассчитывал на то, что пересечется душами с Алланом Пеллетьером.

Словно материя и антиматерия, бесплотные духи жертвы и убийцы притянули друг друга, точно направленные на обоюдное уничтожение. Появилось небольшое деформационное нарушение личности, и Пеллетьер влился в Дэна расплавленной магмой.

Кукла разума другого человека, Дэн увидел себя стоящим перед темной деревянной дверью – хотя он не видел сцену настолько, насколько помнил. Его мозолистые коричневые руки на ощупь искали нужный ключ на кольце в тусклом свете закрытой решеткой лампочки над ним.

– Стоять! – прокричал голос откуда-то справа из аллеи.

Он не думал, что обращались к нему. В конце концов, он был ночным сторожем этой прачечной и всего лишь выполнял свою работу.

– Руки за голову, немедленно! – рявкнул другой голос.

Казалось, голоса обращались к нему, но он не мог понять, почему. Он обернулся, чтобы посмотреть, чего они хотят, держа ключи в руке.

Нет, пожалуйста, нет! – умолял Дэн в беспомощном ужасе, по мере того как сцена разворачивалась с неизбежностью повторяемой телевизионной программы. Он едва успел взглянуть на трех мужчин в форме в конце аллеи, прежде чем пули пробили в его плоти красные скважины агонии.

Следующее, что он понял, – он лежит на спине. Дэн попытался сделать вдох, и его легкие наполнились жидкостью, отверстия в груди захрюкали и забулькали. Мысль, что он, возможно, умирает, показалась слишком невероятной, чтобы поверить: он не мог умереть. Кто будет заботиться об Андреа и детях? Бобби только восемь, а Оливия только вылезла из пеленок...

Трое мужчин в форме смотрели на него, лица под шлемами были белыми от страха. Кто они? Почему они это сделали? Один из них снял куртку и склонился, чтобы прижать ее к кровоточащим ранам. Дэн смотрел на собственное лицо и чувствовал пылающую внутри себя неугасимую ярость. Ни прощения, ни оправдания – только бесконечная ненависть к этому человеку, укравшему у него семью и будущее.

Было ли это наказанием – роком вечной ненависти к себе?

О боже, Натали, зачем ты солгала мне?

Этуотер чуть было не сдался проклятию, когда произошла странная вещь. Как только ярость и горе Пеллетьера затопили Дэна, его собственное чувство вины и боль пропитали сущность другого мужчины. Аллан Пеллетьер увидел, как прямо перед ним застрелили двух близких друзей, узнал страх преследования убийцы по окутанным ночным мраком городским улицам. У него все внутри сжалось от сожаления, когда он узнал, что от его руки погиб невинный человек, и его лицо горело от стыда, когда он выходил из зала суда мимо жены, братьев и матери убитого. Он чахнул перед телевизором, смотря мультфильмы, в то время как его брак, когда-то счастливый, не выдержал тяжести угрызений совести. На мгновение два человека стали одним, и, с полным проникновением, в конце концов поняли друг друга.