Станислав Романов: Мертвая голова

— Жидовка, — прохрипел Жан-Поль. — С-сука…

Он захрипел громче, забулькал, и кровь пошла у него из горла.

Сергеев распрямился, взглянул на Иванова.

— Профессионально сработано, — сказал Иванов. — Она подкараулила их здесь, двумя выстрелами уложила обоих, забрала криоконтейнер и не забыла собрать стреляные гильзы.

Дверь номера 1020 была заперта на ключ. На этот раз Иванов не стал мудрить с отмычками, просто высадил дверь ударом ноги, пригнулся, прыгнул вперед, перевернувшись через голову, и почти уткнулся лицом в красивые коленки Марии Залмансон. Сергеев, вошедший следом, понял, почему Мария не стреляла по ним, у нее просто не было такой возможности. Она сидела в кресле, накрепко примотанная к нему клейкой лентой, у нее даже рот был залеплен скотчем. Иванов, поднявшись, бесцеремонно отодрал кусок ленты с губ Марии.

— Поц! — выплюнула Мария, скривив личико.

Иванов пропустил оскорбление мимо ушей.

— Где криоконтейнер? — деловито спросил он.

— Его взял этот шмак фон Дрост, — ответила Мария Залмансон, извиваясь в кресле словно змея. — Снимите с меня эту дрянь.

— Извини, дорогая, но нам некогда. — Иванов снова заклеил Марии рот, а, выходя из номера, помахал ей рукой. — Счастливо оставаться.

Берндта фон Дроста в номере 1022 федералы не обнаружили, нашли лишь криоконтейнер марки «Бош», по-прежнему стоявший в холодильнике. Этот криоконтейнер был пуст.

— Блин! — сказал Иванов, разочарованно грохнув чудо немецкой техники на пол. — Где теперь искать этого фон Дроста?

Сергеев удрученно развел руками.

— Не знаю.

— Никаких идей?

— Абсолютно никаких.

— Тогда поехали в свою гостиницу, — решил Иванов.

— Что нам там делать? — спросил Сергеев.

— А здесь что делать? — ответил Иванов вопросом на вопрос.

— Ну, не знаю, — сказал Сергеев. — Надо хоть Марию Залмансон сдать куда следует.

— Кому она нужна? — отмахнулся Иванов. — Колотилов ей только спасибо скажет — за Клеща и Жан-Поля.

Сергеев вздохнул, зафутболил немецкий криоконтейнер в угол и сказал:

— Ладно, поехали.

Сидя в гондоле, Иванов уныло размышлял о том, какие убедительные доводы нужно вставить в отчет, чтобы оправдать свою неудачу. Сергеев напряженно пытался изобрести способ перехвата фон Дроста, но у него ничего не изобреталось. Гондольер пел баркаролу, известную с незапамятных времен:

«Вранье, — хмуро думал Иванов. — Вот я, например, ищу-ищу, гоняюсь за проклятой башкой Копфлоса — и что же? Да ни хрена!»

Гондольер подвел лодку к причалу гостиницы «Балтика». Сам администратор гостиницы выбежал на причал встречать федеральных агентов; он сиял, словно новенький рубль.

— Спешу вас обрадовать, — с широкой улыбкой сообщил администратор. — Ваш катер нашелся.

— Да хрен с ним, с катером, — сказал Иванов, переживавший утрату головы Копфлоса.

— Катер? — переспросил Сергеев, оживившись. — Тот самый катер? Где?

Иванов с опозданием сообразил, что где катер — там и фон Дрост, а где фон Дрост — там и голова Копфлоса.

— Портье, тот, что позволил забрать ваш катер, живет на улице… — начал рассказывать администратор.

— К черту портье! — рявкнул Иванов.

— Где катер? — страшным голосом проревел Сергеев.

— Так я же вам объясняю, — заторопился администратор, съеживаясь под горящими взглядами федералов. — Портье сменился, отправился домой и по пути увидел ваш катер возле крематория… — На протяжении всей фразы голос администратора становился тише, последнее слово он выговорил едва слышным шепотом.

Иванов и Сергеев посмотрели друг на друга.

— Ага, — сказал Иванов.

— Вот оно как, — сказал Сергеев.

Они резко развернулись на сто восемьдесят и полезли обратно в гондолу.

— Отвезите нас к крематорию, — сказал Сергеев гондольеру.

Гондольер недовольно покряхтел, но все же согласился:

— Ладно, отвезу.

Он поплевал на ладони и взялся за весло, но баркаролу так и не запел. Всю дорогу до крематория гондола плыла в полной тишине, никто не проронил ни слова. Иванов и Сергеев суеверно боялись ненароком спугнуть пуганую птицу-удачу. Гондольер молчал по какой-то своей причине.

Из трубы крематория густыми клубами валил черный дым. «Работают», — подумал Иванов, ощутив неприятный холодок между лопаток, такой странный в знойный день.

Гондола, направляемая опытным кормчим, подплывала к причалу крематория, бортами раздвигая тесную стаю ленивых жирных чаек. Чайки недовольно галдели, но не улетали. Знакомый федералам бело-голубой катер стоял у причала; Берндта фон Дроста поблизости не наблюдалось, возможно, он решил заглянуть в крематорий по своим тайным делам.