Джеффри Барлоу: Дом в глухом лесу

– Мистер Лэнгли, – произнес Марк, разворачиваясь к гостю, – я пригласил вас сюда на лето, дабы вы занимались переводом трудов некоего малоизвестного и в общем и целом никчемного поэтишки времен Древнего Рима, а вовсе не за тем, чтобы вы анализировали мнимые психические отклонения у вашего хозяина. Для данной задачи вы абсолютно не подготовлены, уверяю вас. Того и гляди диагностируете воспаление мозга и пропишете лауданум. Ну, как мне объяснить доступно? Я – не из тех, кто дружит с кем попало. Не в моем это характере. Напротив, я отлично обхожусь безо всяких друзей, а тем паче – двуногих!

Гость от души расхохотался:

– Милый старина Марк, вижу, ты по-прежнему кипятишься по пустякам, как в добрые старые времена! Разумеется, я был счастлив получить твое великодушное предложение, которое явилось для меня полнейшей неожиданностью – и которое я не замедлил принять. Просто надивиться не могу: ведь это же мой первый визит в Далройд и в твою восхитительную деревушку на берегу озера. Столько лет провели мы вместе в Солтхеде, и вплоть до сих пор я ни одного приглашения в глаза не видел, хотя сам ты, между прочим, неоднократно навещал нас в Вороньем Крае, потрудись-ка вспомнить. Признаюсь честно: чем именно вызван этот внезапный взрыв великодушия, для меня – тайна за семью печатями.

– Все очень просто; как вы и сами, сэр, отлично знаете. Меня просто извел прошениями некто мистер Оливер Лэнгли, проживающий по адресу: Бакетс-Корт, Хаймаркет, Вороний Край. Помянутый джентльмен забросал меня длинными занудными письмами, подробно описывая свои нынешние литературные занятия, рассказывая, как это неприятно – корпеть над переводом в шумном городе на скале, где сегодня – туманы, а завтра – дождь, а грохот карет за окном прогонит прочь и самую покладистую музу. Разумеется, я преисполнился сочувствия к бедному работяге и предложил ему бальзам и утешение Далройда. Честное слово, вот и вся тайна.

– Нет-нет. Держу пари, это далеко не все, да и разгадка напрашивается сама собой. Подозреваю, здесь, в своих горах, ты совсем бирюком, заделался – в этой пустынной глуши, точнее, не столько пустынной, сколько лесной, где из общества – лишь горсточка грубых поселян, а культурных развлечений кот наплакал, разве что бильярд да лошади. Давай-ка признавайся, а как там мисс Моубрей?

– Кто, простите?

– Марк, хватит дурью маяться, – отпарировал мистер Лэнгли, подбочениваясь. Гость улыбнулся, и улыбка эта как нельзя лучше подходила к его веселенькому наряду в сплошную клетку – к легкой желтой клетчатой куртке деревенского покроя, к клетчатому жилету, клетчатому шейному платку и желтым клетчатым брюкам. – Мисс Маргарет Моубрей, та, что живет в Грей-Лодже, в прелестном особнячке с высокой соломенной крышей, чуть дальше по дороге – и вид от него открывается просто божественный. Твоя кузина Мэгс, вот кто.

– Моя до крайности далекая родственница кузина Мэгс с тем же успехом могла бы происходить с противоположного края света, если, конечно, противоположный край света еще существует. По чести говоря, мы с ней – седьмая вода на киселе; тоже мне родственники! Да-да, не удивлюсь, если никакого родства на самом деле нет и в помине. Надувательство это все. Наверняка меня ввели в заблуждение; по-хорошему, надо бы покопаться в генеалогиях. Ей, между прочим, это пойдет только на пользу; ярлык кузины Тренча в светской жизни только помеха.

– А как насчет ее тетки, что живет с ней вместе в Грей-Лодже как компаньонка и подруга?

– Будь уверен, что с миссис Джейн Филдинг я в родстве еще более отдаленном, нежели с мисс Моубрей; она вошла в семью через брак, и лет ей уже немало.

Какое-то время джентльмены молчали; каждый, погрузившись в собственные мысли, любовался видом, открывающимся с галереи. Ниже по дороге взор различал симпатичный и до крайности уютный фасад «Деревенского герба», что глядел на мир с видом довольно-заговорщицким; а за ним – темную гладь озера, и на противоположном его берегу – далекую гряду холмов. Ниже трактира тут и там среди леса проглядывали крыши самой деревни, а в одном месте зеленую пущу пронзал внушительный церковный шпиль.

С другой стороны залива, затаившись в непролазной чаще, глядел на них Скайлингденский циклоп.

– Потрясающий пейзаж, – пробормотал себе под нос Оливер. – До чего чудесное место ваш Талботшир, обитель ястребов и одиночества. Красота неописуемая!

Мистер Тренч кивнул – и вновь затянулся сигарой.