Андрей Белоус: Рассвет

Ситуация складывалась патовая. Если она захлебнется, то даже вытащив ее на воздух, мне не удастся провести реанимационные действия, находясь в воде. А пока я дотащу ее до пирса, будет уже слишком поздно. Действуя интуитивно, я схватил ее лицо между ладоней, и поймав полный мольбы о помощи взгляд, прижался своим ртом к ее готовым раскрыться для вздоха губам.

Конечно, объем ее легких нечего и сравнивать с моими “мехами”. И даже учитывая, что при передаче какая-то часть воздуха вырвалась наружу, тем не менее, когда я понял, что ее легкие заполнены, в моих немного еще осталось. А вот теперь предстояло действовать предельно быстро. Ведь то, что я передал ей, являлось не более чем “обманка”, потому как кислорода там практически не было, создавая лишь видимость вздоха.

Но близость цели поистине творит чудеса. Прилагая титанические усилия, нам удалось совершить последний рывок, из последних сил заставляя себя сдерживать дыхание, пока мы не оказались на поверхности. Вот уж действительно, только в такие моменты ты осознаешь истинную ценность вещей, которыми пользуешься повседневно, не придавая этому абсолютно никакого значения.

Хотя, уже сейчас, анализируя произошедшее, я не исключаю, что преодолеть последний отрезок в столь сжатые сроки нам удалось благодаря исчезновению той затягивающей силы, с которой нам приходилось бороться на протяжении всего подъема. По крайней мере, оказавшись на поверхности, и помогая оставаться на плаву спасенной мною девушке, никакого аномального воздействия я уже не испытывал. Зато мне пришлось столкнуться с проблемой, о вероятном проявлении которой под впечатлением от достигнутой цели я забыл напрочь.

Если я адекватно воспринимал действительность, то девчонка еще не успела оправиться от реальности угрозы, которой подверглась ее жизнь. А потому оказавшись уже в безопасности, продолжала предпринимать не менее отчаянные попытки удержаться на поверхности. Последствия шока, вызвавшие подобные действия, являлись не более чем физиологией, и я обязан был об этом помнить. За что немедленно поплатился. Желая обрести опору, позволявшую ей вновь не оказаться под водой, девушка попыталась схватиться за меня, что в стрессовом состоянии ей удалось не сразу. И во время своей первой попытки, промазав правой рукой мимо моего плеча, своими ногтями она пробороздила мне поперек лица.

– Хорошо хоть маска глаза спасла. – подумал я под впечатлением от подобной благодарности.

Конечно, я сразу понял, что виноват сам, расслабившись раньше времени, тем не менее, определенный горький осадок остался. Отбив ее руку в очередной попытке схватиться за меня, я ушел под воду, и поднырнув, оказался позади ее. Вынырнув, правой рукой я вновь обхватил ее поперек туловища, таким образом пресекая попытки развернуться ко мне лицом.

Конечно, наверно следовало попытаться ее успокоить, однако, у меня хватало и собственных переживаний. Морская вода, попав на рваные раны, оставленные ее ногтями на моем лице, как раскаленный металл обожгла обнаженное мясо. После чего левая половина лица занемела, потому как интенсивность работы нервных рецепторов вызвала болевой шок, вследствие чего прием информации прекратился.

Похоже, подобная ситуация произошла и с мышцами стоп, которых я попросту не чувствовал. С одной стороны, это безусловно радовало, потому как еще предстояло позаботиться о безопасности спасенной девушки. Но сам по себе подобный факт не предвещал ничего хорошего, не говоря уже о том, что я не мог в полной мере воспользоваться ногами. Потому как обутые в ласты ступни ног жили словно отдельной жизнью, лишь фактически являясь моим продолженьем.

Постепенно бешеная активность, развитая моей подопечной пошла на спад, а чуть позже, судя по установившемуся равномерному дыханию, я пришел к выводу, что она окончательно пришла в себя.

– Ну что, успокоилась? – спросил я ее, тем не менее продолжая удерживать спиной к себе.

– That? – переспросила она.

– Ну, точно, иностранка. – подумал я, не удивляясь собственной прозорливости.

Ведь если не имело особого значения, представителя какой национальности предстояло спасать, то в возможности договориться после, разница имелась огромная. В конце концов, я не лингвист, и университетов не заканчивал, а потому кроме русского языка в совершенстве владел только русским матерным.

– Okey? – выдал я единственное, что удалось разыскать в закоулках памяти, хоть как-то отражающее смысл моего вопроса.