Константин Муравьёв: Серый

— Груздь, всё чисто, никто не помешает нам поиграть с этой стервой.

И тут этот говорливый, наконец, заметил меня, обернувшегося на его голос.

— Ты кто? — тупо спросил не слишком сообразительный мордоворот, который был практически на две головы выше меня.

Я же начал быстро оценивать ситуацию, в которою вляпался по самые уши.

Четверо отморозков прямо передо мной. Все крупные. Глаза и морды наглые и какие-то звериные. Хоть до них примерно метров пять, но даже сюда долетает вонь перегара и дешёвой водки.

Трое прекратили дубасить ногами девушку, что уже даже не стонала. А просто, закрыв лицо руками, лежала у стены неподвижной и сломанной куклой.

«Хоть на время отстали от девчонки», — как-то отстранённо зафиксировал я этот факт.

Последний, тот, что, по всей видимости, Груздь, так с расстёгнутыми штанами и повернулся в мою сторону.

Такой же, как и его дружки, наглый, но при этом какой-то холёный и скользкий. Взгляд масляный и противный.

«Мне не жить», — почему-то мгновенно понял я.

Просто так не отпустят, да и убежать не дадут.

Хотя если честно, бежать некуда.

Ещё двое позади меня, бугай и какой-то глистоподобный слизняк у него за спиной. Они гораздо ближе, всего пара метров.

Что делать?

Бугай вытаскивает откуда-то из-за спины приличных размеров то ли арматурину, то ли трубу.

Те, что спереди, так же повытаскивали нечто подобное.

Лишь главарь и «глист» остались безучастны.

Тот, кого назвали Груздём, с какой-то ленцой махнул в мою сторону рукой.

— Займитесь, — сказал он, — свидетели нам не нужны.

И развернулся к телу девушки, ногой переворачивая её на спину.

Не знаю, что со мной произошло в этот самый момент, давно такого не было.

Думается мне, лет эдак уже двадцать.

Но страх ушёл.

Я увидел лицо девушки и понял, что до девушки ей как мне до старика, далеко и долго. Девчонка, молоденькая и маленькая. Лицо разбито в кровь, по-моему, на нём не осталось ни одного живого места. Да как, в общем, и на всём её теле.

— Убью, — раздался рык из моего горла.

И это не то чтобы я специально рычал. Нет. Я говорю так всегда.

— Что ты там промычал? — заинтересованно повернулся в мою сторону главарь и хотел ещё что-то сказать, но не успел.

Ждать, как будут убивать меня, я не собирался.

Я ведь пообещал ему. Надо сдерживать свои обещания.

Драться я не умею. Никаким спортом, кроме ежедневного таскания тяжестей на одной из своих работ, я не занимаюсь.

Даже боевики практически не смотрю, так как всегда вижу их фальшь и наигранность. Это же для красоты.

Но я умею другое.

Я умею думать, считать и делать.

Вот я и начал считать и думать.

Раз. Несколько крупных булыжников лежит прямо передо мной.

Два. Бугай, что сзади, уже на расстоянии удара.

Три. Падаю вниз. Боли нет. Страха нет. Зато вот он, первый булыжник. А вот и второй.

Четыре. Прямо с земли бью булыжником бугая по колену. Он орёт и выпускает свою трубу, хватаясь за раздробленные кости, заваливается набок. То, что нужно. Ещё один удар. И бугай перестаёт орать. Трудно издавать какие-то звуки с размозжённой головой.

Пять. Три дружка главаря в паре метров от меня. Приостановили свой бег. Это даёт возможность мне подняться на ноги.

Шесть. Один из булыжников летит в голову ближайшему из них. Второй другому.

Семь. Быстро поднять трубу.

Восемь. Шаг вперёд и один удар направо. Второй удар налево. И со всей силы прямо в лоб как раз пришедшему в себя четвёртому.

Девять. Шаг в направлении главаря. Он что-то орёт мне, тыкая в лицо неизвестно откуда взявшимся ножом.

Десять. Удар по руке. Та обвисла плетью. Второй удар по горлу. Надоело, что он всё время орёт. Последний удар прямо в зубы.

Одиннадцать. Труба как в масло вошла в глотку главаря.

Двенадцать. Разворачиваюсь и вижу улепётывающего от меня слизняка. Два шага вперёд. Очередной булыжник в руке. Недолгий полёт и бесчувственной тело падает на землю.

Тринадцать. Обещание нужно сдержать. Беру ближайшую трубу, выпавшую из руки одного из отморозков, и с холодной точностью бью главаря в область виска. Первый.

Четырнадцать. Один из гопников приходит в себя. Второй. Небольшой разворот. Третий. Ещё один шажок. Четвёртый.

Пятнадцать. Неторопливо, отстранённо фиксируя происходящее, подхожу к бугаю. Пятый.

Шестнадцать. Слизняк уже пришёл в себя и пытается уползти. Неудобный угол удара. Прижимаю его ногой к земле. Удар. Шестой.

Всё, «счёт» окончен.

Но состояние отстранённого зрителя всё ещё остаётся со мной.