Дмитрий Старицкий: Имперский рыцарь

Капитан лагеря саперов с ними за компанию шел в штрафную роту. Рядовым. За попустительство. За недонесение. За потерю нюха…

Вторым расстрелянным был приснопамятный Билык, организатор и вдохновитель всей аферы с бревнами. Думал он, тут у нас, как у него на родине, взятка решает все.

Помощников Билыка из пленных осудили на десять лет каторги, и кузнец уже ладил им на ноги кандалы.

Шеренги самих пленных цугул, выстроенных для демонстрации экзекуции, хранили молчание с явной примесью страха. Небось когда в плен отогузам добровольно сдавались, думали, что в империи им везде медом намазано. Нет, субчики, тут даже возвращение домой целым и невредимым надо заработать тяжким трудом.

— Подпишите акт, ваша милость, — подошел ко мне выездной судья военно-полевого суда.

Ремидий мгновенно отозвался на мою телеграмму высылкой ко мне целой юридической бригады с наказом помочь решить дело быстро без волокиты. В бригаду входил помощник военного прокурора и выездной судья гарнизона Втуца, даже без секретаря.

Действовали они действительно быстро. Учитывая то, что предварительное дознание мы сами оформили заранее до их приезда, вся судебная процедура заняла световой день. И со следующим рассветом приговоренных расстреляли.

— Вы сразу обратно? — переспросил я судью, ставя свою закорючку на документе о расстреле.

Исполнение других приговоров пройдет по отдельным бумагам. Бюрократия расцветает махровым цветом. Что ни месяц, то новый циркуляр от имперских властей. Но на то у герцога и автономия, чтобы решать вопросы по-своему.

— Что вы, — ответил мне судья. — Я еще на сутки у вас задержусь, бумаги оформляя. Хотя им цена теперь только как единицы архивного хранения. Но порядок такой. С транспортом во Втуц вы мне подсобите?

— Обязательно, советник. Как и с приглашением на обед ко мне в салон-вагон.

Гоч с невестой уехали еще до суда, и было где судью расположить с комфортом. В одном купе с прокурором. Кормить нас будет денщик. Простой домашней рецкой едой. Юристам она нравится, так же, как и мне. Проверено.

А вот выпить сегодня надо обязательно.

Тяжелое это дело вот так людей убивать — спокойно, по-палачески. В бою намного легче и честнее жизни отнимать. Там в ответ и своей шкурой рискуешь.

У егеря из расстрельной команды есть хоть надежда на доставшийся именно ему по воле случая холостой патрон. Но я-то точно знаю, что холостых патронов не было. Сам заряжал.

Я стоял в рабочем кабинете герцога при полном параде навытяжку и на все посулы Ремидия отвечал категорическим отказом становиться главным инспектором лагерей военнопленных в Реции.

— Да поймите же, ваша светлость, что я всех лагерных начальников через одного расстреляю на месте. Окопались в тылу и воруют. Кому война, а кому мать родна. И что удивительно, ваших подданных среди начальников лагерей практически нет.

— Нет, — буркнул герцог. — Нет, потому что отказываются от такой «чести». Вот так, как ты сейчас. А я на тебя надеялся…

— Осмелюсь спросить, ваша светлость, надеялись вы на меня или на мою репутацию Кровавого Кобчика? Или на то, что я с горы Бадон спустился?

— Ты это… не наглей выше меры, — слегка повысил голос Ремидий. — Что у тебя еще?

— Прошение об откомандировании гвардии инженер-фельдфебеля Болинтера из штурмовой роты на второй разъезд начальником строительства завода с соответствующими властными полномочиями.

— Хорошо, — сделал Ремидий запись в блокноте. — Что еще?

— Проект указа о статусе расконвоированного военнопленного, давшего присягу служить герцогству добровольным помощником. Естественно, отбирать нужных нам специалистов, которых среди пленных много.

— Не боишься, что такие помощнички сбегут без конвоя?

— Никак нет, ваша светлость. У меня на конезаводе несколько таких специалистов служат не за страх, а за совесть. Их я оформлял в добровольные помощники еще властью королевского комиссара в Будвице.

— Добро. Но только пока на твоем разъезде. А там видно будет, куда заведет нас твой эксперимент. Зная тебя, предположу, что список у тебя, наверное, уже готов?

— Так точно, ваша светлость. — Я вынул из папки пару листов и положил на каменную столешницу.

Герцог размашисто написал в верхнем углу: «Быть по сему». Отдавая мне списки «хиви», спросил:

— Мне доложили, что ты опять подал заявки на привилегии. Что на этот раз изобрел? — В глазах правителя земли Рецкой играла заинтересованность.