Владимир Мясоедов: Огородник

Изначальные три десятка фашистов успели ужаться не то до шести, не то до семи отчаянно огрызающихся ублюдков, которые лучше других умели выбирать себе укрытия. Сразу несколько врагов залегли за штабель выпотрошенных и отброшенных в сторону за ненадобностью деревянных ящиков, которые в принципе не имели шансов удержать разогнанный пороховыми газами кусочек свинца. Закономерно и прожили такие умники недолго — до первого взявшего их на прицел более-менее грамотного противника с автоматическим оружием. Еще трое или четверо попробовали занять освобожденные ими от законных владельцев машины и смыться…У одного это даже получилось, а вот остальных пристрелили в спину. Причем возможно даже свои — Маслов точно видел, что по крайней мере одного фашиста прострочило из пистолета-пулемета, удерживаемого в руках его бывшего товарищ. Видимо разбойничающая на дорогах банда тоже производила своеобразную обкатку новичков, лишь недавно бывших обычными обывателями пусть и крайне жестокого и милитаристского, но все же мало-мальски цивилизованного государства, где большинство жителей оружие видят либо в тирах, либо по телевизору.

Почти уже ворвавшийся в ряды противника Кент нарвался на возникшее как из ниоткуда подозрительного вида черное облако и покатился кубарем, лишившись своей защитной светящейся полусферы. Что это было такое — оставалось только гадать, но сквозь силовое поле оно прошло и поразило рейдера-ветерана сразу насмерть. Приникший к оптическому прицелу Гектор хорошо разглядел, как вытекает из оставшейся невредимой синей спецовки буровое месиво, лишь несколько секунд назад бывшее человеческой плотью. Даже кости и волосы расползлись под воздействием вражеского Дара в однородную лишенную плотных фрагментов слизь. Похоже, уже успевший истечь кровью офицер не был единственным из врагов, кто развил пригодные для применения в бою сверхспособности. На всякий случай Маслов проконтролировал следующей пулей свою первую жертву на этот бой, но поскольку та после попадания пули двенадцатого калибра вздрогнула только раз и исключительно от удара, следовательно виновна в смерти неудачливого вербовщика оказалась не она. Оставалось лишь надеяться, что после применения своего дара фашист словил серьезный откат и в ближайшие часы повторить столь страшный удар окажется неспособен.

Битва кончилась практически так же внезапно, как и началась. Вот еще стреляют и кидают гранаты, оказавшиеся у одного из техников при себе в большом количестве, и вот уже на поле боя воцаряется относительная тишина. Мертвой её нельзя было назвать по причине женщин, пришпиленных к бревну строительным пистолетом, которые либо кричали от ужаса, либо плотоядно урчали от близости живой добычи. Увидев, что победители оказывают первую помощь своим пострадавшим товарищам и обрывают мучения тех фашистов, что еще цеплялись за жизнь несмотря на полученные ими тяжелые раны, Гектор поспешил спуститься с холма. Очень уж нервировало его одиночество, делавшее снайпера уязвимого перед зараженными. Конечно, в районе уничтоженного каравана торговцев палили куда сильнее, а потому привлеченные звуками твари должны были идти в первую очередь туда. Да и перезагрузившийся где-то рядом кластер на себя зараженных со всей округи оттягивал. Но мало ли какая пакость могла углядеть или унюхать одинокого человека? А если, не дай бог, это будет стая?! В общем, бежал Маслов вниз под уклон не чувствуя тяжести оружия и так быстро, как никогда на тренировках у него не получалось. А потому к финишу, которым являлось поле боя, он явился изрядно запыхавшимся и чуть ли не в прямом смысле слова вывалившим язык на плечо. Однако отдохнуть у него так и не получилось. Стоило лишь умоститься на какой-то ящик, как его уши сами собой уловили достаточно любопытный разговор.

— Слушай, Масленок же вроде как сдох?

— Да, откинулся наш несгораемый гидрокинетик.

— А кто тогда главным остался?

— Да хрен его знает, а тебе зачем?

— Ты смотри, рейховцы не меньше пяти-шести тонн боеприпасов в каждую из своих машин запихали. Даже мины и снаряды от тары частично освободили, чтобы места им хватило.

— Это не чтобы места хватило, это они искали тайники. Торговцы же никогда горох и жемчуг весь с собой открыто не возят, делят на части и по разным укромным уголкам распихивают. А чего может быть укромнее и надежнее, чем стенка самого дальнего ящика, который незаметно не выгрузить?