Кайла Олсон: Империя из песка

Я осталась жива. Хотя не должна была.

Укол действует мгновенно. Вспоминаю спектакль со «смертью» Алексы. Сейчас передо мной разворачивается совершенно другая картина.

Остекленевшие, похожие на мраморные шарики глаза. Страшные, полные страданий хрипы. Скорченные, как ветки засохшего дерева, конечности.

Шприц подарил мне жизнь. Зато Лонан еще способен подарить мне смерть.

– Аварийный гидрозатвор активируется через десять секунд, – произносит ровный женский голос. – Соблюдайте правила безопасности. Зайдите за желтую линию.

Феникс и Касс лежат без сознания с нужной стороны, а меня, если я не сдвинусь хотя бы на дюйм, сейчас разрежет пополам… Пеллегрин находится у окна.

Впрочем, его уже поздно спасать.

– Пять, четыре, три… – считает голос. Сквозь паутину трещин просачиваются капельки воды – сюда жаждет попасть целый океан, и окно в любую секунду уступит его напору.

Я бросаюсь к двери, Лонан следует по пятам. Едва мы успеваем выбежать наружу, как затвор падает вниз, навеки отрезая от нас Пеллегрина и кровожадный поток.

Пеллегрин мертв.

Я должна думать о передаче кровокода и не привлекать к себе внимания, но вместо этого спасаюсь бегством от Лонана. Он исполнен решимости довести начатое до печального конца.

Выскакиваю из жилого отсека, лечу вперед, спрыгиваю на аквапоническую платформу. Листья хлещут по щекам, но я прибавляю скорость. Я намерена выбраться наружу. Наверное, подобные инциденты никогда прежде не случались. А если хоть какая-то опора не выдержит, то все зальет водой в считаные минуты.

Лонан не отстает. Я бегу вдоль желтой линии в вестибюль. Быстро преодолеваю расстояние по винтовой лестнице и одновременно молюсь, чтобы железные двери открывались автоматически. Только бы не напороться на их изящные, но острые выступы!

Двери, однако, распахиваются, но плавно и неторопливо. Я успеваю протиснуться, а Лонану приходится ждать. Хорошо, что у широких плеч и крепких мышц есть свои недостатки.

Набираю скорость, перепрыгиваю через ступеньку и оказываюсь в величественном приемном зале. Меня встречает лишь рояль. Разумеется, вожак и его уважаемый гость переждут хаос и останутся целехоньки. Лихорадочно кручусь, выискивая выход попроще, но ничего не нахожу. Вижу лишь вход в темный, запутанный лабиринт коридоров. Сунуться туда в одиночку – верная смерть.

Слышу шаги Лонана. Скоро он будет в зале. Шевелись, Иден… давай! Ты ведь хочешь жить!

Озираюсь по сторонам, думая, где бы спрятаться. Натыкаюсь взглядом на шестиугольник на полу: он находится возле огромного окна, из которого открывается романтический вид на пальмы и океан.

Систему безопасности разрабатывал Пеллегрин, и если внизу расположена подводная среда обитания, то аварийный выход должен быть именно здесь.

А если я ошиблась, то мой провал будет, по крайней мере, зрелищным.

Шестиугольник придает мне уверенности. Я несколько раз была свидетелем того, как Пеллегрин мастерски скрывал истину за пеленой иллюзии. Зал подсвечивают лампы – так мягко, что их можно принять за рассеянный солнечный свет.

Я делаю вдох и стремглав кидаюсь прямо в окно, готовая разбиться насмерть.

Но этого не происходит.

Стеклянная панель бесшумно отъезжает в сторону, и мне в лицо ударяет теплый соленый бриз.

Лонан быстр, но я опередила его. Наверное, ненадолго.

Тем не менее я и не подозревала, что в число моих достоинств входит скорость. Впрочем, раньше у меня не было такой мотивации выжить. Дышать больно, мышцы ног горят так, что я их почти не чувствую, но я продолжаю бежать по идеально ровной дорожке. Пальмы и цветы, которые я вижу боковым зрением, превращаются в расплывчатые пятна.

Дорожка внезапно обрывается, как будто вымостивший ее человек не ожидал, что остров может перейти в заводь.

Песок мешает мне. Но дело не только в нем – я само воплощение изнуренности. Лонан, который, в отличие от меня, имел возможность потренироваться – мне-то было негде, берег в моем родном городе заминировали, – с легкостью меня настигает.

Я падаю на песок, распластываюсь, не позволяю себя поднять обратно – я очень тяжелая ноша.

Стать таковой мне несложно.

За Берча. Эмму. За мой дом.

За все то время, когда я считала себя сиротой и когда в качестве утешения у меня была лишь кровь в пузырьке, пара зубов да потрепанная книжка.

За Пеллегрина, который умер ради меня.

За Лонана. Как страшно он будет сожалеть потом, когда все останется позади, сколько боли он испытает.