Алекс Анжело: Отбор для ректора академии [СИ]

— Ты даже не представляешь, что я хочу с тобой сделать, — прошипела я, грозно сверкая глазами на Бенедикта.

— Обнять? — невинно предположил он, хотя его взгляд был обеспокоенным. Я ощутила щекотку целительских заклятий.

— Ага. Задушить до смерти в своих объятьях, — пошутила мрачно.

— У тебя будет еще море возможностей, — пообещал ректор.

— Уж я надеюсь.

— Извини. — Бенедикт поцеловал меня в висок. Сдавливающая грудь злоба распустилась тонкими бесцветными лентами внутри.

— Да чего уж там, — откликнулась так, будто прощала невозвращенные пять никсов, одолженные год назад на стакан вишневого компота в академической столовой. — Но это вовсе не означает, что я не захочу отомстить. Ты у меня в долгу, и в будущем, что бы я ни натворила, обязан простить мне все, если попрошу.

Бенедикт сделал задумчивое лицо. Придерживая за руку, он вел меня к выходу. Все присутствовавшие в помещении еще секунду назад неведомым образом испарились.

— Все, кроме измен, — наконец серьезно заявил он.

— Вы, господин ректор, сильно уж забегаете вперед, — проворчала я ради порядка.

Бенедикт на мгновение прикрыл глаза.

— С тобой мне ничего другого не остается.

— Это на что ты намекаешь?

— Ни на что. Идем. Тебя должен осмотреть лекарь.

— Нет, я правда хочу узнать. — Откуда-то у меня появились силы спорить.

— Знаешь, у меня такое ощущение, что ты уже начинаешь мне мстить… — протянул мужчина, ведя меня через темные коридоры.

Я лишь загадочно улыбнулась, понимая, как мало во мне от нормального человека. Ведь я радовалась тому, что наконец-то все завершилось и Тарт получит по заслугам за свои преступления. И не меньше радовал тот факт, что я приложила к этому руку.

А еще я была просто до неприличия счастлива видеть несносного ректора своей академии. Эта неделя без Бенедикта стала действительно важной для меня, позволила разобраться в себе и своих чувствах и понять важную вещь — любить значит верить.

Конечно, кому-то это покажется скучным, и они спросят, а как же страсть, притяжение и нежность? Но в моем случае все, кроме последнего, было между нами изначально. И вот сейчас, в этот знаменательный вечер, я осознала, что готова дать мужчине, идущему рядом, то, на что никогда доселе не отваживалась, — безоговорочное доверие.

— Бенедикт, ты правда думаешь, что у меня получится изготовить противоядие к той отраве, что убила императора?

Ректор замедлился, посмотрев на меня странным задумчивым взглядом, и лишь потом ответил:

— Да. Я в этом не сомневаюсь.

— Хорошо. Тогда я сделаю это. — Мои губы растянулись в счастливой улыбке, которую я больше не могла сдержать.

Месяц спустя…

Таверна не могла похвастаться богатством или уютом, но зато в ней было чисто. Порою чистота — это главная гордость подобных заведений, расположенных на окраине города и предназначенных зачастую для людей, что заливали свои горести порцией крепкого спиртного.

Солнце стояло высоко, поэтому посетителей было немного — лишь парочка мужчин, сидевших за барной стойкой. Оставаясь в плаще, я легким шагом прошла к угловому столику. За последний месяц быстро похолодало, за дверьми таверны буйствовал холодный пронизывающий ветер. Все возвещало о приходе зимы, которая в Бурсбурге была достаточно теплой и почти не снежной.

В груди обосновалось давящее чувство от предстоящего разговора. За прошедшее время многое случилось — Инну, напавшую на меня участницу, отправили в двухлетнюю ссылку, новый император взошел на престол, и в империи установился какой-никакой порядок. Его жена, по отзывам Бенедикта, была девушкой не простой, крайне образованной и умной, отчего власть разделилась между супругами в равном количестве. Приближенные многого ожидали от этой парочки, зрели новые реформы.

«Они отлично справляются, намного лучше, чем если бы на их месте был я», — сказал Бенедикт одним вечером, когда я узнала, что именно он прямой наследник престола. Он не желал власти, хотя она была у него в крови. В который раз я задумалась над тем, что не имеет никакой разницы, кем мы родились, мы можем стать кем угодно, если по-настоящему захотим.

«Мы сами — главная магия этого мира», — промелькнула в тот момент самонадеянная мысль.

Клара, что за время отбора стала мне настоящей подругой, оказывается, никогда не была его частью. Девушка выполняла свою работу, следила за порядком изнутри. И именно она разыскала ту, что напала на меня в лесу. Способности к допросу у Раженской оказались действительно великолепные. Ее напарник, парень с цепью, которая заковала Меланию и ее подчиненного в логове Фарба, тоже обладал острым языком. Их перепалки и подколки поражали даже меня. И еще чувствовалась между ними некая химия и близость, но это было лишь мое субъективное мнение. Кстати, именно он был тем незнакомцем, что позвал Клару, когда мы ужинали с ней в «Лунном свете», поэтому и показался мне таким знакомым при повторной встрече.