Константин Соловьев - Раубриттер [I - III]

«Забойщик» инстинктивно попытался отойти в сторону, отбиваясь от наседающих на него противников шипящей полосой лайтера, но почти сразу получил несколько прямых попаданий в уязвимую ходовую часть и повалился, как подсеченное дерево, разбрасывая из проломленной груди снопы искр. «Мантикора» прожила на две секунды больше. Кто-то из нападавших заклинил метким выстрелом ее башню, после чего машина накренилась, беспомощно раскачиваясь из стороны в сторону. Два или три кумулятивных снаряда мгновенно выжгли ее изнутри.

«Багряный Скиталец» сопротивлялся дольше прочих. Даже не способный толком маневрировать, лишившийся основных орудий, он двигался короткими рывками по площади, исступлено полосуя наседающих противников из спаренных пулеметов. Он уже не мог причинить им вреда, но и сдаваться без боя не собирался. Гримберт неотрывно глядел на него, разворачивая недоуменно гудящего «Тура». Пора уходить. Несмотря на то, что золоченый цвет давно сошел с опаленной брони, женевские рыцари быстро узнали его силуэт и уже принялись наседать со всех сторон, испытывая прочность уцелевших бронепластин беглым артиллерийским огнем. Пока они не рисковали сближаться вплотную, кружили поодаль, точно стая голодных гиен, опасаясь связываться с раненым, но все еще могучим хищником. Ждали сигнала. И Гримберт знал, что сигнал скоро последует.

Уходить. У «Золотого Тура» даже с поврежденной ногой все еще приутствует преимущество в скорости. На узких горящих улочках Арбории у него еще есть шанс затеряться, но если останется – нет.

«Багряный Скиталец» прижался спиной к остову здания, усеивая остатки мостовой под ногами латунными водопадами израсходованных гильз, стволы пулеметов раскалились от жара. Он дергался и вздрагивал от постоянных попаданий, шатаясь и едва удерживая равновесие, но все еще держался на ногах, несмотря на то, что его бронированный корпус давно напоминал кусок бесформенной стали.

А потом здание за его спиной лопнуло и осело потоками каменного крошева, площадь враз затянуло туманом из цементной пыли. Но даже сквозь него Гримберт увидел жуткий клювоподобный хундсхугель «Уранового Феникса», испещренный вентиляционными отверстиями. Хищный стальной клюв кладбищенского ворона.

«Багряный Скиталец» развернулся к новому противнику. Его жалких пулеметов хватило бы разве что поцарапать краску на груди великана, но даже такой возможности граф Лаубер ему не дал. Орудия вспомогательного калибра в спонсонах на его плечах дали три выверенных залпа. Монотонных, через равный интервал. Не яростный удар, но холодный математический расчет.

«Скитальца» отшвырнуло, как игрушку, в сторону полетели клочья сорванной брони. В этот раз подняться он уже не смог. Рыцарь отвоевал свое. Спасибо, старый друг, мысленно прошептал Гримберт, продолжая отступать, спасибо тебе за каждую выигранную секунду. Граф Лаубер не упустит возможность захватить тебя в плен, но не сомневайся, я выкуплю тебя, даже если мне придется заплатить за это тысячу флоринов золотом старой чеканки.

Покрытый вмятинами и пробоинами бронеколпак «Багряного Скитальца» дрогнул. Гримберт мог не верить своим глазам, но не доверять совершенным глазам «Золотого Тура» у него оснований не было. Он ясно видел, как из кабины поверженного рыцаря выбралась шатающаяся, крошечная на фоне обступивших ее стальных великанов, человеческая фигурка.

Сир Магнебод выглядел паршиво. Борода залита кровью, одна рука висела плетью, зато в другой был крепко зажат короткий меч. И использовал он его не как костыль. Шатаясь, Магнебод сделал несколько шагов по направлению к нависающему над ним «Фениксу». И поднял меч, направив его острием вверх.

Он приглашал графа Лаубера на бой. Один на один. Без доспеха. Как в старые добрые времена.

Нависший над ним «Феникс» с интересом изучал противника. Огромная человекоподобная глыба из закаленной бронированной стали. Даже холостого выстрела его орудий хватило бы для того, чтоб превратить Магнебода в пепел. Но он не стрелял. Он медленно поднял свою стальную птичью голову и взглянул на отступающего Гримберта. У рыцарского доспеха не было даже глазных отверстий, но Гримберт вдруг отчетливо ощутил на себе взгляд холодных ничего не выражающих глаз графа Женевы.

- Нет, - пробормотал он в молчащий радиоэфир, - Нет, слышишь, ты…

Механическая нога «Феникса» резко поднялась. И прежде чем Магнебод успел сделать шаг в сторону, тяжело опустилась. В страшной какофонии артиллерийской канонады сложно было различить даже отдельные выстрелы, но Гримберту показалось, будто он услышал влажный треск, с которым фигура старшего рыцаря скомкалась и пропала – будто и не существовала никогда вовсе.