Андрей Васильев: Ученики Ворона. Огни над волнами

— Да ну! — крикнул кто-то из разбойников и явно задал стрекача, поскольку вслед ему понеслась брань Ганса.

Я воткнул дагу в чей-то податливый живот, врезал эфесом шпаги в перекошенный беззубый рот немолодого разбойничка и подумал, что на этот раз, может, и обойдется. Их осталось-то всего ничего — человек шесть, остальные либо мертвы, либо корчатся на земле. Надо же. А мы молодцы.

— Эраст! — метнулся у меня за спиной крик Рози, и я сразу не понял почему.

Все-таки Хромой Ганс был хорош как воин, хоть и разбойник. Как, когда он успел зайти сбоку, я даже не заметил. И никто не заметил, кроме Рози, но было уже поздно, в мой бок дважды, раз за разом, по самую рукоять вошло лезвие кинжала — широкое и обоюдоострое.

Боли не было совершенно, просто в боку вдруг стало горячо, как будто на него кипяток пролили. А еще почему-то все начало крениться набок, я даже оперся на шпагу, чтобы не упасть, только земля все равно не останавливалась, шаталась и старалась сбить меня с ног. Не врал Ворон, земля круглая и вертится, просто раньше я этого не ощущал.

Но я видел все, что происходит вокруг. Я видел, как упали еще двое разбойников, у одного не было лица вовсе, вместо него темнело какое-то коричневое размытое пятно, а второй рухнул на землю, зажимая руками рану на шее, из которой толчками выплескивалась кровь. Это, похоже, Эль Гракх отметился.

А еще я видел улыбку на лице Хромого Ганса, он прильнул ко мне, и в руках у него был кинжал, покрытый алой кровью, надо думать, моей. Он показал его мне и шепнул: «Смерть за смерть». Мог бы ударить еще раз в живот или в грудь, но, видно, не хотел он так, хотел увидеть мои глаза перед тем, как перережет мне горло.

Я же ничего сделать не мог, только смотреть. Я бы вообще уже упал, если бы он меня не придержал. А еще внезапно пришла боль, она взорвалась внутри, как молниевый шар Миралинды, и мне стало нечем дышать.

Сталь кинжала почти коснулась моего горла, в этот же момент меня дернули сзади, сильно, перед глазами мелькнул росчерк стали, и рука Хромого Ганса, держащая кинжал, отлетела в сторону.

— Ты-ы-ы! — Разбойник махнул культей, и мое лицо оросила горячая влага. — Как ты мог, ты же…

Острый лепесток глефы пробил его грудь одновременно с двумя молниями и одной огненной стрелой. Он умер еще до того, как упал на землю.

А потом пришла темнота, которая погасила боль. И мне в ней было спокойно и хорошо, до той поры, пока кто-то не начал орать у меня над ухом.

— Не имеешь права! — меня кто-то теребил, точнее, хлестал по щекам. — А ну, быстро приходи в себя! Скотина! Дикарь! Мерзавец!

«Рози, — лениво подумалось мне. — Эк ее разобрало. И почему сразу дикарь?»

Она все не унималась, начала барабанить по моей груди и даже вроде как плакала. Вообще-то в подобное мне верилось с трудом, достославная дочь рода де Фюрьи плакать права не имела, она мне сама про это рассказывала. «Уверенность и самообладание ведут к победам» — вроде так звучал их родовой девиз. Самообладание подразумевало выдержку в любой ситуации. Но голос-то дрожит. Нет, надо глянуть на то, что с ней творится, такой шанс упускать нельзя.

Я открыл глаза и увидел, что по лицу Рози катятся слезы. Вот это да!

— Теперь могу сказать, что видел все, — просипел я. Надо же, как в горле пересохло. — Ты плачущая — это то еще зрелище.

— Скотина, — вытерла щеки моя нареченная. — Тебе показалось. Какая плачущая, о чем ты? Из-за кого? Из-за тебя? Вот еще!

Я пошевелился и положил руку на живот. Вроде не болит. Странно. Может, мне показалось, что кинжал по рукоять вошел?

— Крепко этот Хромой меня подрезал? — уточнил я у Рози и закашлялся, очень уж горло саднило. — Попить есть?

Она встала с края топчана, на котором я лежал, и отошла к столу, стоящему в углу комнаты. А я вообще где? Что за дом?

— На, — вернулась Рози, приподняла меня и поднесла к губам глиняную плошку с водой. — Пей.

Вода была теплая, но это меня совершенно не опечалило. Она прошла по горлу, и я понял, что испытывают растения в засуху после того, как их полили. Это было чистое и незамутненное счастье.

— Так что там? — Я показал на живот. — Сильно он меня покромсал?

— На совесть. — Рози криво улыбнулась. — Он тебя убил вообще-то. Точнее, почти убил, еще минут пять — и ты отправился бы за Грань, на суд богов. Мы сделать ничего не могли, он тебе все кишки порезал, и крови ты много потерял. Так Эбердин сказала, а она в этом теперь хорошо разбирается.

— Ворон, стало быть, спас, — сделал единственно верный вывод я.