Евгений Щепетнов: Чистильщик

А потом я выпустил Беса-зародыш, подсаживая его в маму. Мама пыталась что-то сказать, хрипела пробитой грудью, заливаясь кровью, но я не позволил себе отвлечься. Жалость – потом. Вначале – дело.

Бес-«зародыш» – это на самом деле полноценный Бес, но только до конца не прижившийся в теле. У него мало энергии, как у всех «семян», из которых получаются полноценные организмы. Но если его напитать как следует – он за одно мгновение станет тем, кем он должен стать – Бесом-симбионтом, энергетическим вампиром, который сливается с человеком и делает то, что он должен делать, – питается эмоциями, а еще помогает носителю. Не всегда, незаметно, но помогает.

Я ошибался, считая, что Бес – это абсолютное Зло. Это не так. Как нож – не обязательно орудие убийства. Все зависит от личности носителя. Вот как у меня, например – я ведь не стал злобной, нетерпимой тварью, питающейся отрицательными эмоциями и для того мучающей всех вокруг себя! И мама моя никогда не будет негодяйкой – моя добрая, хорошая мама, которая точно не заслуживает того, что пришлось пережить ей на своем веку!

Я активировал маминого Беса, превратив ее в Альфу. В самый последний миг – успел.

Мама судорожно вздохнула, захлопала глазами и протянула мне руку, которую я поцеловал, чувствуя, как на глазах у меня появились слезы. Едва успел. Еще бы чуть-чуть, и…

Нас, Альф, сложно убить. Почти невозможно. Если только не вырвать сердце или не разрубить мозг. Но даже в этом случае мы будем жить. Жить, если только нас не разберут на маленькие кусочки. И даже тогда я не уверен, что Бес не сможет восстановить тело носителя по одному кусочку – при достаточном запасе энергии и «кирпичиков» для строительства тела. Химических элементов. Еды. Из ничего «что-то» не сделаешь, таков закон мироздания.

Я не хочу проверять – сколько минимально процентов тела должно остаться у Альфы, чтобы Бес сумел залечить повреждения. И не собираюсь этого делать. Знаю только, что могу выжить с такими ранениями, с которыми обычный человек умер бы через считаные минуты. А то и секунды.

Только тогда, когда я закончил с мамой, повернулся, чтобы узнать – как там поживает Белокопытов. И что случилось с Хозяином.

То, что я увидел, повергло меня в легкий шок – комната была буквально разгромлена – мебель вдребезги, посуда, стекло – по полу, мелкими, блестящими осколками, из камина вывалились поленья, и чад от тлеющего ковра медленно, но верно наполняет комнату. А еще я увидел, что Белокопытов поживает не очень хорошо и сейчас силится подняться с пола. Рука его беспомощно висит, лицо разбито, глаз заплыл настолько, что, если смотреть с левой стороны, Белокопытов похож на древнего монгольского божка.

Хозяина не было нигде.

– Что смотришь?! Помоги! – Белокопытов, как полураздавленный таракан, как-то неуклюже дернул ногами, попытался встать на ноги, снова не удержался, плюхнулся на спину. – Ушел! Опять ушел, гад! Ах, ты ж, черт! Как обидно!

Я оглянулся на маму – она кашляла, отплевывалась кровью, но выглядела уже не как покойница, на Варю, которая недоуменно ощупывала грудь, рассматривая прорезь в своем элегантном свитере, пропитанном кровью, и пошел к Белокопытову, сделавшему очередную попытку встать на ноги. Рывком вздернул на ноги, не обращая внимания на стон, вырвавшийся из его рта, и двинулся к двери, чтобы посмотреть, что там делается снаружи.

Выглянул. В кабинете тихо, никого нет. Здоровенный сейф в углу приоткрыт, видны пачки денег – много денег, очень много. Часть вывалилась на пол – было похоже, как если бы кто-то хватал пачки, сколько мог уцепить, совал за пазуху, в карманы и после этого скрылся, прикрыв за собой входную дверь.

Он сбежал. Почему? Понятно – почему. Потому, что испугался моей мести. Потому что уязвим. Все-таки уязвим. И это хорошо!

А еще я понял, что Белокопытов знает этого человека. Вернее – существо. И это существо знает Белокопытова.

Но это сейчас мне ни к чему. Все потом. Потом – разговоры, выяснения отношений – до конца, до самых глубин. Сейчас – надо отсюда валить. И как можно быстрее. Но прежде… я все-таки заработал эти деньги. Разве нет? Не то чтобы я нуждался в деньгах, но мне есть кому их отдать, и это точно.

Оглянулся по сторонам, увидел в углу коробку – похоже, что из-под японского телевизора (иероглифы). Подтащил к сейфу и начал укладывать деньги, стараясь, чтобы получилось поаккуратнее. Жалко бросать, все равно зря пропадут.

Как ни старался делать все побыстрее, ушло минуты три, не меньше, хоть я и укладывал в скоростном режиме. Коробка наполнилась едва не до верха. Тяжелая, килограмм сорок, не меньше.