Вадим Еловенко: Владыка Ивери

Мужчина ответил, пожимая плечами:

– Я все равно согласен на программу. Глупо дохнуть тут, когда есть шанс спастись.

Вслед за ним ответило большинство из тех, кто сидел в рубке. Они были согласны на все, лишь бы выбраться и быть живыми. Не ответили только мы четверо: я, Игорь, Катя и Алекс.

«Ответ?» – не унимался Орпенн.

– Я не буду отвечать, – заявил Игорь. – Мне абсолютно по фигу.

Я хмыкнул, посмотрев на товарища. И сказал:

– Прикинь, как сейчас Орпенн задумался, пытаясь понять твой ответ.

Раздались нервные смешки.

«Ответ?» – появилась надпись, и смешки стихли.

– Я согласен, – сказал я и, добавляя, попросил Игоря: – Если тебя после твоего «по фигу» оставят в живых… не выпускай меня с Ивери. О’кей? А тебя Ролли не выпустит. Но если что… то ты понял. Вдовой Ролли недолго ходить будет. У твоей дочери будет прекрасный отчим.

– Подонок, – усмехнулся Игорь.

– Согласен, – кивнул я и посмотрел на Алекса.

Можно мне не верить, но я уже догадывался, что он скажет. Я только не думал о том, что они скажут это вместе. Катя и он.

– Нет. Я не приму программу, – сказал наш горе-любовник.

– Я тоже не хочу так, – сказала Катя.

«Выбор сделан», – успел я прочитать на экране.

Темнота стала сгущаться вокруг нас.

– Стой, мутант! – заорал Игорь, понимая, что нас сейчас, как это положено по жанру, снова вырубят. – Скажи, что в той фигне было на Ивери! А то мы сами от любопытства передохнем и без твоей программы!

Ну конечно, ему не ответили. Я бы удивился, если бы Орпенн снизошел до объяснений…

Анальгетики нам не помогали и через три часа после пробуждения.

Мы, кое-как дотащившись до Тиса, заперлись в башне бога и там глотали все, что могло снять боль. Даже снотворного объелись в надежде, что нас вырубит, пока голова не пройдет.

Только спустя пять часов на нас сразу навалились и сонливость, и пьянящее ощущение свободы от боли. Но спать нам не дали. В дверь с грозными криками стучалась Ролли, и Игорь, не выдержав, сходил открыл.

Она вошла, уставилась на меня, лежащего на кровати. Потом посмотрела на Игоря, что устроился в одном кресле, закинув ноги на другое.

– Я волновалась. Я нервничала. А вы хотя бы сказали, что вернулись. Где вы были?!

Я даже отвечать не стал. Махнул рукой неопределенно в небо.

Игорь уточнил:

– Мы из такой задницы выбрались…

– Что случилось? – требовала она от нас ответов, глядя на кучку медикаментов на столе.

– В вопросы играли, – пояснил скучным голосом Игорь. – Мы вроде как выиграли.

– Да объясните вы наконец! – молила она, чуть не плача, и, заламывая руки, глядела то на меня, то на своего мужа.

Мне стоило огромных трудов сесть и, разлепляя глаза, сказать:

– Ничто не вечно. Все подлежит разрушению. Стоит ли наказания тот, кто разрушил раньше установленного срока?

– Не поняла… – честно призналась она. Когда я повторил, она ответила: – Ну, наверное… если, конечно, он это разрушенное не сам создал…

– Человек, отнявший жизнь человека, защищая себя. Стоит ли он наказания?

Она даже не думала:

– Нет, конечно. Я могу защищать себя, как хочу.

– Как поступить можно… – вспомнил я следующий «оригинальный» вопрос Орпенна, – законно, но несправедливо или справедливо, но незаконно?

– Это в конкретно какой ситуации? – попросила пояснений Ролли.

– В любой, – вяло сказал я.

– Нет, я не знаю, как ответить, – сказала Ролли и добавила убежденно: – Так нельзя спрашивать.

– Можно, – сказал, крепясь, Игорь. – Нас же спрашивали.

– Все равно. Ситуации разные бывают… Вот, к примеру…

Я не дал ей договорить:

– Ты читала работы по программингу человеческого мозга?

– Нет, – призналась она, – но я слышала и фильм смотрела, один из тобой привезенных. В свое время была программа по перевоспитанию преступников. От нее отказались из-за невозможности контролировать злоупотребления…

– То есть смысл ты знаешь? – спросил я.

– Ну да. А что? – насторожилась Ролли.

– Вот тебе выбор. Тебя программируют на причинение вреда человечеству, Ивери, вообще всем людям или на них похожим. Ты живешь с программой, делаешь свое дело. Растишь детей. Но иногда программа срабатывает, и ты делаешь то, о чем потом вспомнить не можешь. Если о цели твоей программы узнает кто-либо, ты его убьешь и даже помнить об этом не будешь. Это может быть твоя дочь, Игорь, я… служанки… не важно. А перед программингом тебя спрашивают: хочешь, мы тебя вместо этого просто убьем… ну, чтобы не мучилась? Вот что ты ответишь?