Алексей Корепанов: Бардазар

– Не сомневаюсь, – усмехнулся следователь.

– Опять вы свои намеки! – обиженно воскликнул Дасаль. – А может, я в музей это все отдал бы! За символическую плату. Чтоб народ, значит, любовался культурными ценностями.

– Считайте, что я вам поверил, – примирительно сказал Тумберг. – А коллекция Ильина сейчас именно в музее и находится. В том же Лисавете. Правда, теперь она поменьше, чем в Темные века – кое-что словно испарилось. Наверное, кто-то хорошо постарался…

Умелец, явно что-то прикидывая, ухватился за подбородок и прошепелявил как бы про себя:

– Да уж, из музея цацки уводить – дело слож… – он осекся и бросил взгляд на Шерлока. – Я говорю, правильно, что все в музей пошло. Для всеобщего обозрения. Не то что эти коллекционеры – запрутся на все замки и разглядывают в одиночку, как вы совершенно справедливо отметили. Индивидуалисты, в натуре! Затырщики! Как это можно – прятать красоту от народа? Ведь еще кто-то из древних говорил: «Искусство принадлежит народу». А они? Сидят и наслаждаются втихаря! Тихушники! Не-ет, правильно я этого Цукана оприходо… – он опять оборвал себя и с опаской взглянул на следователя, понимая, что только что признался в разбойном нападении на динтинского коллекционера.

Впрочем, Тумберг протокол не вел и никак не мог использовать это нечаянное признание.

– Ствол так часто чистить нельзя, – довольно внятно произнес Тангейзер, повернулся на другой бок и опять засвистел носом.

– Вот слушаю я вас, Дасаль, – медленно начал Шерлок, – и задаю себе вопрос: бывает, вообще, такое, чтобы вы не работали на публику?

Умелец перестал гладить переключатель, выпрямился на лавке и устремил на следователя серьезный, хотя и нетрезвый взгляд.

– Бывает, – сказал он, понизив голос. – И сейчас как раз такой случай. Вот смотрите, начальник, какой расклад получается. – Он мельком посмотрел на занятого своими делами спецназовца, сидящего у панели управления, и вновь повернулся к Тумбергу. – Переключатель этот пропал, когда мы из прошлого вернулись, так?

– Ну так, – кивнул Шерлок, осторожно потирая виски и еще не понимая, куда клонит Умелец.

– О том, что он нашелся, знаем только мы четверо. Танкистик крепко вмазанный, проснется – и не вспомнит. Этому, – груйк повел головой в сторону Хельмута Балдиса, – по барабану, что мы там нашли. Уж во всяком случае, магам он докладывать не будет. Значит, цацка эта теперь наша с вами. Моя и ваша. Я знаю, кому ее можно будет сбыть, бабло пополам. Как вам такая схема, начальник?

Тумберг сидел, сжав голову руками, и молча смотрел на груйка.

– Лады, вам шестьдесят процентов, мне сорок, – по-своему истолковал это молчание Дасаль. – Хотя это будет и не по справедливости. Но мне для вас десятки не жалко.

Следователь, продолжая молчать, требовательно протянул руку к детали машины свамов. Умелец, поколебавшись немного, с протяжным вздохом отдал переключатель. Шерлок убрал его в сумку и жестким голосом произнес:

– Считайте, что вы ничего не говорили, а я ничего не слышал.

Груйк оттопырил и без того выпяченную нижнюю губу и заявил:

– С юмором что-то у вас не очень, начальник. Я же пошутил!

– Послушайте, Дасаль, – поморщился Тумберг, – давайте закончим с разговорами. Юмор ваш я понял и оценил, причем отрицательно, а теперь хочу подремать.

– Умолкаю, – с угрюмым видом развел руками Умелец.

Шерлок прислонился спиной к обшивке и закрыл глаза. Никакого движения не ощущалось, но следователю казалось, что катер беспрестанно раскачивается на волнах – ром продолжал делать свое алкогольное дело.

«Не нужно было столько пить… – уныло подумал Тумберг. Но тут же подбодрил себя: – Ничего, все, что нас не губит, делает нас крепче. Ром не погубил меня, а значит, я стал крепче… И получается, что именно благодаря рому!»

Дасаль некоторое время сидел, то и дело бросая алчные взгляды на сумку следователя, в глубинах которой исчезла суперраритетная вещь, а потом глубоко вздохнул и тоже закрыл глаза. И пробормотал напоследок:

– Не хватает вам практичности, начальник. Потом спохватитесь, да уже поздно будет.

Если Шерлок Тумберг и услышал эти слова, то ничем это не показал.

Минут через сорок на связь вновь вышел командир фрегата.

– Что там у вас? – осведомился он совершенно трезвым голосом, разве что делая паузы между словами. – Мимо не промахнетесь?

– Да не должны, господин полковник, – деловито ответил спецназовец. – Все штатно.

– Вы там не очень разгуливайтесь, – предупредил Добрыня Кожемяка. – Вышли, ноги размяли – и назад. И не мусорите там, берегите природу, фугасом ее в трюм.